Да, лунные существа во многом думали, чувствовали и поступали не так, как люди, но все же в чем-то их этика была сродни этике примитивных человеческих племен: жестокие и воинственные, ва-гасы обладали большой храбростью и умели оценить храбрость и любовь к свободе в других. Лишь это спасло меня от смерти в тот момент, когда Та-ван застал меня за разговором с Нортоном и Дэвидом Вестом.
Мне удалось связаться с «Челленджером» по рации Ортиса на следующий же день после того, как мы попали в плен, — и вовремя: Том и Дэви уже собирались в спасательную экспедицию. Прорываясь сквозь ужасные помехи, я сумел убедить их, что любое вмешательство только ухудшит наше с Кларком положение. Я приказал Весту и Нортону ни в коем случае не отходить от корабля, успел отдать еще кое-какие распоряжения, — и тут в шалаш вошел Та-ван.
Молодой воин сразу понял, чем я занимаюсь. Сообразительность этих существ была равна их свирепости, и при виде выражения лица Та-вана я уж решил, что мне конец. Кларк рухнул на колени, пытаясь жестами свалить вину на меня, но ва-гас грубо оттолкнул его, вырвал рацию у меня из рук, разломал на мелкие кусочки и молча вышел. Насколько я могу судить, Та-ван даже не сообщил о происшествии Го-ва-го, заслужив тем самым мое уважение и благодарность.
Да, ва-гасы вовсе не были бездушными исчадиями ада, какими считал их Кларк Ортис, хотя все их мужчины испокон века проводили жизнь в стычках и войнах с себе подобными. Народ ва-гасов делился на небольшие племена, вечно враждующие друг с другом; племя, захватившее нас, называло себя но-вансами.
В первые дни пребывания среди этого народа мне не раз приходилось драться с молодыми воинами: все но-вансы относились к нам с такой ненавистью, что даже приказ Го-ва-го не трогать пленников не мог удержать свирепых юнцов от попыток поколотить презренных двуногих. К счастью, существовало строжайшее табу, запрещавшее применять оружие в лагере, а лунные воины не имели ни малейшего понятия о боксе, поэтому каждый раз мне удавалось с честью выйти из драки. Вскоре задиристые юнцы перестали на меня нападать и даже начали поглядывать с некоторым уважением.
Еще большей популярностью я пользовался у здешней детворы. Боясь изнежиться в расслабляющей тело малой гравитации Луны, я каждый день упражнялся с увесистыми камнями, а мальчишки и девчонки с разинутыми ртами глазели на меня, то и дело поднимаясь от возбуждения на дыбки…
Видел бы ты этих четвероногих лохматых пострелят! Едва малыши ва-гасов начинали ходить на двух конечностях и у них прорезывались коренные зубы, им приходилось отстаивать свое достоинство в свирепых драках со сверстниками и детьми постарше. Иногда детские драки переходили в настоящие побоища, и я несколько раз пытался разнять кусающихся, дерущихся дьяволят, — но в таких случаях они немедленно заключали перемирие и всей стаей набрасывались на меня. Должен признаться, всякий раз мне с огромным трудом удавалось отбить атаку дико визжащих зверенышей, которые пускали в ход против чужеземца не только зубы и руки, но и ноги, оканчивающиеся подобием плоского рогового копытца с маленькими твердыми пальчиками… Наконец я понял, что не стоит вмешиваться в забавы здешних детей: при всей своей жестокости их стычки никогда не кончались смертоубийством и давали малышам ва-гасов хорошую закалку для будущей взрослой жизни.
