Пять минут, отведенные Инне, прошли. Она выключила контакты и накоротко замкнула полюса.
А сама сорвала броню с камеры и протянула руку за пластинкой бывшего свинца, игравшей сейчас кристаллами нового, неизвестного вещества.
Шевченко снова оказалась в плену своей страсти и переживала очередное торжество — ликвидацию свинца и преобразование его в нечто новое.
Ничто не помешало ей провести две-три манипуляции, чтобы определить атомный вес бывшего свинца.
Из ее уст вырвался возглас:
— Природа сегодня вторично обманывает нас… атомный вес не уменьшился, а увеличился. Федя, посмотри, сколько здесь!..
Инна, словно в отчаянии, протянула руку. Федя глянул трезвым глазом. И будто замер…
— 246!.. Но такого атомного веса на свете не существует!..
— Наверное, приборы врут?
Однако приборы не врали… Кристаллы бывшего свинца превратились в новое тяжеловесное вещество и дополнили таблицу Менделеева, открыв новый нижний ряд. Это событие натолкнуло ученых на мысль, что в природе существует атомный синтез — хотя до сих пор всех интересовал атомный распад — и что в природе атомный вес 239 не является последним и наибольшим! Вполне можно предположить, что менделеевские ряды продолжаются далеко за сотни элементов на гигантских солнечных системах типа Канопуса.
Команда от такого известия словно утратила власть над своими чувствами.
После трех возгласов восхищения и мига немой радости в гондоле зазвучало:
— Работа мирового значения!..
— Назвать его иннитом, по имени Инны!
— Нет, стратонитом или энергитом…
— Лучше всего — комсомолитом… — закончил Федя. И вернулся к неотложной работе по управлению оболочкой. Он снова превратился в усталого командира, к чьей ответственности добавилась честь доставить на землю «комсомолит», новое вещество, которое открывало новые просторы перед металлургией, народным хозяйством, не говоря уже об особой ценности научного эксперимента.
…Комсомолит! Какой мощный торжественный финал полета «Комсомола»!
…Комсомолит — видение будущего, активный неизученный металл грядущего — идет в глубины вместе с людьми, которые получили его в звездных шахтах голубых воздушных стран.
Три слоя переживаний на сердце у Федора Ивановича: радость по поводу мирового открытия, трагическое осознание быстрого спуска и безразличие летчика ко всему, что не касается близкой посадки.
Посадка — вот главная его забота!
Он видит, как сморщивается старая оболочка, как треплет ее ветер, как все больше и больше наполняется баллонет. Солнце сократило нагрев гелия. И гелий послушно сжался, вытекая микроскопическими дозами из швов и устройств шара.
