Генрих VIII и его королевы | страница 56

. Советники грозили ей преследованием за государственную измену, но Генрих не хотел идти на крайние меры. Разумно не поддавшись на провокации в связи с ее непримиримостью, он ограничил владения уровнем, приличествующим вдовствующей принцессе, и определил в качестве ее резиденции бывший дворец епископов Линкольнов в Бакдене в Хантингдоншире. Шапуис, как и ожидалось, был разгневан и говорил о Бакдене как о покосившейся лачуге в болотах. В действительности это был расположенный в отдалении, но удобный и просторный дом, находившийся в отличном состоянии. Жизнь здесь была чем-то средним между ссылкой и домашним арестом. Екатерине не дозволялось уезжать без разрешения короля, и агенты Кромвеля внимательно следили за ее домом, но она вовсе не была лишена соответствующего штата. С ней находились восемь или десять дам, избранных ею самою, еще несколько человек из испанской свиты, включая капелланов и врачей, со скромными помещениями и личной прислугой. Все это обходилось Генриху примерно в 3000 фунтов в год^>[87]. Когда позже Шапуис описывал, как королева и ее дамы готовили себе пищу на печке в своих личных покоях, он, несомненно, описал то, что действительно видел, но причиной этого был все возрастающий параноидальный страх Екатерины перед ядом, а не карательные санкции мстительного монарха, как он пытался убедить.

Кроме Екатерины и ее дочери Марии, которая разделяла ее принципиальную непокорность, оставалось весьма немного тех, кто готов был отказать в королевских почестях должным образом коронованной и помазанной королеве. Один французский наблюдатель позже писал: «… англичане стремились бесконечно чествовать свою королеву. Не потому, я думаю, что они этого хотели, но чтобы угодить своему королю…»^>[88]. Поэтому у Анны, вероятно, было мало иллюзий насчет своей истинной популярности. Однако это фактически не имело значения. Пока она будет пользоваться благосклонностью короля, подданные будут почтительно ожидать у ее дверей, а враги-аристократы прижмут языки, как это было во времена столь же непопулярного Томаса Уолси. Даже обвинениями в государственной измене не всегда удавалось сломить народных агитаторов или сплетников в пивных, но их можно было предоставить всегда стоящему на страже министру короля. Однако судьба Уолси была и известным предупреждением о том, что может произойти, если Генрих разочаруется и голоса критиков достигнут его ушей.