— Это мой помощник.
Когда мы поднялись на поверхность и отошли километра полтора от шахты, Легостаев вдруг остановился и сказал:
— Вот где мы с вами работали. В этом месте, на глубине трехсот метров… — И он улыбнулся.
Вечером того же дня я читал шахтерам доклад о текущем моменте, вернее, это было продолжение доклада, прерванного накануне бураном. Когда после я пришел в партком, Мещеряков, как всегда, вслух стал подсчитывать «процент охвата». Он даже хотел схитрить — вчерашнее начало доклада и сегодняшнее продолжение считать, как два доклада.
Я рассказал ему о своем разговоре с Легостаевым и спросил Тихона Ильича: как ему кажется, почему Легостаев, с которым я беседовал о работе лавы, связал вопрос о лаве с резолюцией Малокуцко. Тихон Ильич задумался.
— Связь тут имеется, — сказал он, — а Малокуцко… вы, может быть, думаете, что это какой-то отъявленный плут или закоренелый бюрократ. Я ведь его хорошо знаю — в одном полку служили — хороший был парень, смелый и храбрый. Но вот он пришел с войны. Поставили его на райкоммунхоз — этого Сеню Малокуцко. Но оказывается — не по Сеньке шапка…
Мы решили сходить в райкоммунхозотдел.
Малокуцко сразу принял нас. Он был в хорошо отглаженном военном костюме без погон.
— Послушай, сказал ему Тихон Ильич, — что сей тезис означает? И положил перед ним заявление Легостаева.
— Обстановка, — пробормотал Малокуцко.
Тихон Ильич продолжал допытываться: какая именно обстановка влияет на Малокуцко — международная или наша районная.
Я передал Малокуцко требование Легостаева — помнить о погибших фронтовиках, помогать их семьям.
Малокуцко вдруг сказал с какой-то беспечностью, видимо не вдумываясь в то, что он говорит:
— Эх, товарищ пропагандист, да если их всех слушать, так они вам такое наговорят…
— Кто это «они»? — спросил я, чувствуя, как кровь бросилась мне в лицо.
— Отдельные личности, — пробормотал Малокуцко и, видя, что со мной творится что-то неладное, вдруг переменил тон. Он стал ссылаться на свою загруженность — «крутишься, вертишься целый день» — и обещал сделать все, что просил Легостаев. Он думал, что этим разговор ограничится и что успокоенные его словами мы уйдем. Но Тихон Ильич, усмехнувшись, сказал;
— Точно на парад… — и тронул Малокуцко за рукав гимнастерки, как бы пробуя качество товара.
— ЧШ, — сказал Малокуцко. — Чистая шерсть!
— А ведь был хорошим парнем, — глядя на Малокуцко, проговорил Тихон Ильич, — помнишь, Сеничка, прорыв на Таганрогском направлении?
