– Вы разве не пойдете танцевать? – спросил он, слегка замешкавшись. – Я подумал, что вы – королева бала!
– А не слишком ли вы дерзки, а?
– Да, есть грех! – сказал он. – Я должен был сразу догадаться, что вы слишком важная особа, чтобы с вами вот так вот заговаривать.
– Я никогда вас раньше не видела.
– Я тоже вас не знаю, но вы в вашей шляпке смотрелись так мило, и я заметил, как вы улыбались вашим друзьям, так что я решил попробовать.
– Это у вас там, на юге, так принято? Среди комбайнеров, да? – дерзко ответила Жозефина.
– А вы что, юг не любите? Я родом из города, где родился Эйб Линкольн, и у нас там все ребята неслабые и блестящие.
– Да кто вы вообще такой? Донжуан с завалинки?
Он был на редкость красив, и ей понравилась его стойкость к оскорблениям.
– Спасибо за комплимент. Я репортер – не спортивный и не светский. Я сюда пришел, чтобы почувствовать атмосферу – ну, знаете, чудесный день, жаркое солнце в зените, и все сливки спорта и общества Лейк-Форест рядом во всей красе.
– Так, может, вам тогда пора бежать и все это записывать?
– Уже записал; курьер повез в редакцию. Можно мне тут посидеть – или вы боитесь за свою репутацию? Один порыв ветра, и – фьють? Послушайте, мисс Поттерфильд-Свифткормик, или как вас там! Я родом из хорошей семьи и когда-нибудь стану великим писателем. – Он сел. – Если кто-нибудь придет, можете сказать, что я беру у вас интервью для газеты. Итак, кто же вы?
– Перри.
– А, Герберт Ти Перри?
Она кивнула, и он бросил на нее быстрый тяжелый взгляд.
– Ну-ну, – вздохнул он. – За несколько месяцев познакомился с единственной прекрасной девушкой, а она оказалась дочкой Герберта Ти Перри! Как правило, в «высшем обществе» и посмотреть не на что. Я хочу сказать, что на танцах в «Петле» за час попадается гораздо больше симпатичных девчонок, чем здесь за целый день, хотя здесь все, разумеется, гораздо лучше одеты и все такое. А как вас зовут?
Она хотела было сказать «Мисс…», но ей показалось, что это прозвучит натянуто, и она ответила: «Жозефина».
– А меня зовут Джон Бойнтон Бейли. – И он протянул ей свою визитку, в углу которой было напечатано: «Чикаго Трибьюн». – Да будет вам известно: я лучший репортер в этом городе! Я написал пьесу, премьера которой состоится этой осенью. Говорю вам все это для того, чтобы доказать, что я не какой-нибудь там бродяга, как вы могли бы подумать, глядя на мой старый костюм. Дома у меня есть одежда поприличнее, но я не знал, что сегодня встречусь с вами.
