Он возвращается к костру и, к моему удивлению, садится рядом.
Я смотрю на него, но его глаза прикованы к огню. Он тихо говорит:
– Вы хорошо справляетесь с ситуацией.
– Правда? Я так не думала. Считала, что не очень.
– Спасибо вам за помощь сегодня. Снять шкуру с антилопы, разрубить тушу – это немало. Вы в буше как дома.
Я смеюсь, услышав эти слова:
– Я-то как раз и не хотела сюда ехать. Хотела горячий душ и настоящий туалет. Это путешествие – демонстрация моей верности мужчине.
– Вы поехали, чтобы угодить Ричарду.
– Кому же еще?
– Надеюсь, это произвело на него впечатление.
Я скашиваю глаза на Ричарда, но он не смотрит на меня. Он слишком занят – болтает с Вивиан; ее футболочка в обтяжку не оставляет сомнений, что бюстгальтера на ней нет. Я снова перевожу взгляд на огонь:
– Продвинуться в жизни только и можно, угождая мужчине.
– Ричард сказал, что вы продаете книги.
– Да, управляю книжным магазином в Лондоне. В реальном мире.
– А этот мир нереальный?
Я оглядываю тени вокруг костра:
– Это фантазия, Джонни. Что-то похожее на роман Хемингуэя. Уверена, вскоре это будет описано в одном из триллеров Ричарда. – Я смеюсь. – Не удивляйтесь, если вы там будете изображены негодяем.
– А какая у вас роль в его романах?
Я вглядываюсь в огонь. И задумчиво говорю:
– До недавнего времени я была возлюбленной.
– Теперь уже нет?
– Ничто не остается неизменным, правда?
Нет, теперь я камень на шее. Надоевшая подружка, с которой должен расправиться негодяй, чтобы у героя появилась новая возлюбленная. Я все знаю о том, как делаются мужские триллеры, потому что продаю эти романы бессчетному количеству бледных, рыхлых мужчин, каждый из которых мнит себя Джеймсом Бондом.
Ричард знает, как разбудить их фантазии, потому что сам их разделяет. Даже сейчас, когда он протягивает руку с серебряной зажигалкой, чтобы дать прикурить мистеру Мацунаге, он изображает из себя утонченного героя. Джеймс Бонд никогда бы не позволил себе чиркнуть обычной спичкой.
Джонни берет палку и ворошит костер, заталкивает бревно поглубже в огонь.
– Для Ричарда это, возможно, только фантазия. Но у этой фантазии настоящие зубы.
– Вы, конечно, правы. Это не фантазия. Это сущий кошмар.
– Значит, вы правильно понимаете ситуацию, – бормочет он.
– Я понимаю, что все изменилось. Это больше не развлечение. – После паузы я добавляю: – И мне страшно.
– Не надо бояться, Милли. Быть внимательной – да. Но не бояться. Возьмите такой город, как Йоханнесбург, – вот где страшно. Но здесь? – Он качает головой и улыбается. – Здесь все пытается выжить. Поймите это, и тогда вам станет ясно, что и вы заняты тем же.
