— Ты же знаешь, что я не буду благодарить тебя, Пышка. Просто ты в очередной раз меня спасла.
— Все-таки ты порядочная свинья. Больше не буду тебя выручать.
— Может, ты останешься? Уже поздно. У нас у всех был длинный день, а у тебя в особенности.
— Нет. Она будет спать очень долго, но желательно, чтобы она увидела тебя рядом, когда проснется. Воспользуйся случаем, пока нет детей. И вот еще что. Разбери чемоданы, пока она спит.
— Ты, наверное, как всегда, права. Это ужасно, когда твоя маленькая сестричка всегда права. Губы его не улыбались, но в глазах его я увидела такие знакомые мне шаловливые искорки; мне показалось, что рядом со мной не взрослый мужчина, а подросток, с которым мы снова вышли сухими из воды после очередной проказы. — Я тебя провожу.
Мы оделись и вышли; на улице было холодно, дул сильный ветер. Я поежилась. Мы пошли к метро — только там можно было поймать машину, я не в силах была ехать домой на общественном транспорте.
— Не понимаю, кому было нужно все это подстраивать, — сказал он.
— Очевидно, Миле, кому же еще?
— Но зачем? Ведь она прекрасно знала, что у нас с ней нет будущего, я ее честно обо всем предупредил. Кстати, все началось по ее инициативе… И когда мы с ней расстались, она вроде бы приняла это как должное. Не понимаю, зачем ей нужна была эта инсценировка.
— Может быть, она надеялась выиграть — если бы Алла тебя бросила, не все ли равно было бы тебе с кем?
— Только не с ней.
— Это знаешь ты, знаю я, но она судит обо всем со своей колокольни, весьма примитивной, надо сказать. А вообще раньше вкус у тебя был лучше.
— Конечно, теперь ты можешь пинать меня ниже пояса, сестричка. Неблагородно с твоей стороны.
— Или она хотела тебе отомстить, что ей удалось почти в полной мере.
— Рискуя всем?
— А чем она рисковала? Твоим добрым расположением? Нужно ей оно, если ты на ней не женишься! Карьерой? Секретарь-референт — тоже мне карьера! Такие деньги она может получать и в любом другом месте.
— Ты не любишь ее, поэтому к ней несправедлива. Мне кажется, это какая-то ее недоброжелательница. Алла утверждает, что голос по телефону был совершенно незнакомый, пронзительный, с налетом провинциальности.
— Это не могла быть Мила, слегка изменившая свой голос?
— Нет. Ты же знаешь, у Аллы абсолютный слух, она бы ее все равно вычислила.
Мы помолчали. Абсолютный слух — еще одно достоинство, с которым трудно смириться.
— Почему она сняла квартиру на Грайвороновской? Кто знал, что в соседнем доме живет ваша родственница?
