Дрожащий старичок. Я стану высокоморальным, я изменюсь, только бы не убили.
Девушка. Франц Горнинг, скажу я вам, далеко пойдет. Он в таких делах всегда впереди. Еще на прошлой неделе он сказал господину тайному советнику: «Голова-то у вас большая, но пустая». Вот он какой образованный. Он даже умеет писать на пишущей машинке. И кинооператором был. Я думаю, он будет министром, или районным инспектором, или фельдфебелем.
Женщина (входит; отупевшая, усталая, на руках неухоженный грудной ребенок). Мужа моего нет здесь? Людвиг Гофман его зовут, высокий такой, худой, тридцати восьми лет, с длинными рыжими усами.
Часовой. Нет, такого у нас здесь нет.
Женщина. Можно присесть на минутку? Весь день сегодня бегаю по городу, разыскиваю его. В двух или трех местах мне сказали, что он расстрелян.
Часовой. Садитесь. Вот сюда. Немножко пива ребенку не повредит. Пиво-то жидкое, военного времени.
Женщина. Спасибо. Я ему всегда говорила, чтобы он не совал всюду нос. Да его не уймешь. Так надо, говорил он. Во всеобщей стачке он тоже участвовал. Тогда-то его и посадили.
Один. Людвига Гофмана я знаю. Почет ему и уважение. Перед ним — шапки долой.
Второй (утешая). Вряд ли они его расстреляли. Мало ли что люди болтают от нечего делать.
Третий (шепотом другому). Я думаю, что ему крышка. Мне кажется, что я слышал его имя, когда говорили об убитых.
Женщина. Говорите громче. Рано или поздно, а правды мне не миновать.
Тишина.
Женщина. Что же мне теперь делать? (Устало подымается.) По крайней мере для детей будет одной хлебной карточкой больше. (Выходит.)
Молодой человек (из арестованных). Где были наши глаза? Разве мы раньше всего этого не видели? Мы сами виноваты.
Георг (резко). Со времен Адама и Евы, что ли? Первородный грех? Очень романтично говорить о виноватых, когда дело касается социологии. Счастье одного строится на страдании многих — это закон. Один живет за счет другого — это закон природы. (Повышая голос.) Слышите, это не вина, это закон.
Дрожащий старичок. Не кричите так. Ради бога, не говорите так громко.
Начальник караула входит.
Часовые. Господин комендант! (Вскакивают.)
Начальник караула (оглядывая арестованных). Ага. Есть тут кто из буржуйской банды? Ну, голубчики? Что? Теперь уже нельзя топтать нас ногами? Кончилось? Мы уж теперь не сброд для вас? Вы уже не моете руки, если случится нечаянно дотронуться до нашего брата? Научились вести себя по-другому? Встать, когда я говорю!
Дрожащий старичок
