Анна-Мари. Да. И это хорошо. И я не хочу, чтоб было иначе.
Георг. Прощай, Анна-Мари. (Уходит.)
Анна-Мари (одна, медленно, тихо, упрямо). И это хорошо. И я не хочу, чтоб было иначе.
Сад на вилле Георга. Начало лета.
Беттина (одна, вздрагивает). Кто там?
Георг (входит). Это я. Я шел по траве. (Целует ей руку, тихонько гладит по волосам.) Беттина.
Беттина. Ты вернулся?
Георг. Долго я отсутствовал?
Беттина. Для меня время тянулось долго. Очень было тяжело расставаться с ней?
Георг. Сегодня можешь лепить из нее все что угодно, а завтра все опять распадается. (После паузы, резко.) Ему следовало оставить ее такой, какой она была: тупой, довольной. Теперь она мечется от одного чувства к другому, бросается из одной крайности в другую; у нее нет точки опоры. Ужасно подумать, кому она сейчас бросилась на шею.
Беттина. Быть может, она была для него только образом. Ведь он во всем видит только образы. Быть может, она была для него только образом той косной массы, которой он хочет помочь.
Георг. Он сеет несчастье всюду, где появляется. Он одержимый, меченый.
Беттина. Разве тебе не жаль его? Подумай только, он валяется в какой-нибудь яме, под огнем, ожесточенный, безмолвный; вокруг — ни единой души, которая бы поняла его.
Георг. Он этого хотел. И ты еще защищаешь его, Беттина, после всего, что он причинил тебе.
Беттина. Он страдает больше, чем те, кого он заставляет страдать.
Воронка, вырытая снарядом. Знойное солнце.
Группа солдат, из них некоторые ранены. Томас.
Первый (раненый). Пить! Пить!
Второй. Тебе нельзя пить. Не то взвоешь от боли.
Третий. Хоть бы стрелять начали. Эта тишина невыносима.
Четвертый. А там они сидят теперь по разным кафе. Играет музыка. Газетчицы выкрикивают названия газет. Перед кино — давка. Молодые люди слоняются, курят и бегают за первыми вечерними проститутками, дежурят у служебных входов в универмаги, поджидают продавщиц.
Первый. А тут лежи и подыхай. Хороша справедливость. Ведь должен быть какой-нибудь смысл в том, что происходит.
Второй. Почему должен быть?
Третий. Вот и я так думаю. К черту эти розовые бредни. Надо быть трезвым. С девчонками фасон держать не штука. Вот когда каждую минуту тебя может прихлопнуть — тогда держи фасон.
Второй. Этого ввек не забыть: лежишь и ждешь смерти, а над тобой само небо горит.
Четвертый. Вы видели, какой смешной был лейтенант?
Третий. Хороший парень. Не слишком мозговитый. Жалко, что его так сразу накрыло.
Четвертый. Он упал навзничь. А монокль остался в глазу. Очень смешно.
