Корн хотел было спросить, когда кончится изоляция, но в этот момент в распахнувшиеся двери въехал столик и запахло бульоном. Тельп пододвинул ему стул.
— Присядь и поешь. Хочешь послушать музыку? Еще древние оценили ее влияние на процесс пищеварения.
— Здесь есть радио? — Корн обвел взглядом стены.
— Только динамик. Что хочешь послушать?
— Все равно, — Корн сел и развернул салфетку.
Послышался тихий щелчок и вслед за ним первые такты мелодии.
— Это ты включил?
— Нет. Автомат, — ответил Тельп и вышел.
«Автомат. Автоматизированная больница», — подумал Корн, принимаясь за еду. Эта мысль снова пришла ему в голову, когда он встал, а столик самостоятельно ретировался в раскрывшуюся на мгновение дверь. Заинтересовавшись тем, что станет со столиком дальше, он подошел к двери, но опалесцирующие желтоватые створки уже сомкнулись. Он вернулся на середину комнаты, глянул в окно на серое предвечернее небо, лег на кровать и уснул. Ему снилось памятное утро на шоссе, покрытом тонкой коркой льда, образовавшейся за ночь после вечерней оттепели. Он опять обгонял неуклюжие автобусы, мчась к проступающим у горизонта горам. Обогреватели работали безотказно, и в машине было тепло. Въезжая на серпантин, он насвистывал марш, оставшийся в памяти еще с детских лет. И вдруг — смерзшийся снег на шоссе, резкий поворот руля и спазм в желудке, когда колеса оторвались от покрытия. Он проснулся. Бешено колотилось сердце. Тут же он услышал, как кто-то сказал:
— Опять неконтролируемый сон. Это недопустимо. Сколько можно повторять!
— Схема рекомбинации предусматривает такую фазу, — произнес уже знакомый женский голос.
— Мне нет дела до ваших фаз! Он мой пациент.
Корн открыл глаза. У кровати стоял Тельп. Больше в комнате никого не было.
— Он проснулся. Займись им. Я скоро вернусь.
Корн взглянул на дверь, но и там тоже никого не было. Тельп смотрел ему в глаза.
— Неприятная штука. Но это пройдет. Скоро ты будешь видеть нормальные сны.
— А почему она вышла?
— Она вернется. Еще несколько дней ты будешь под ее опекой. Кома следит за процессом твоей адаптации.
— Она психолог?
— И психолог тоже. Ну, я пойду. У тебя подскочило давление и участился пульс. Я зашел взглянуть, в чем дело.
— Знаешь, с меня довольно, — сказал Корн.
— Не понимаю.
— Мне надоела изоляция. Я чувствую себя здоровым, совершенно здоровым, хочу видеть родных, знакомых. Выйти отсюда.
— Скоро выйдешь.
— Это я уже слышал.
— А что бы ты еще хотел услышать? — Тельп внимательно посмотрел на него. — Когда кончится период адаптации. Еще немного — два, три дня. Потом выйдешь и остальное решишь сам. Но эти несколько дней придется потерпеть. Ты взрослый человек, Корн, — в дверях Тельп обернулся, — тебе тридцать один год, у тебя все впереди. Помни об этом всегда.
