Перед тем как отправиться в кафе, Евдокимов заехал за Анохиным.
Дверь открыла Шура.
— Проходите, пожалуйста. Он вошел в комнату.
Все там выглядело очень идиллично, только окно было наглухо занавешено черной шалью, так, как это делали во время войны, соблюдая правила затемнения.
Шура перехватила взгляд Евдокимова.
— Чудит мой, — объяснила она. — Говорит, окно будет освещено, хулиганы могут запустить камнем.
— А я за вами, — сказал Евдокимов Анохину. — Вы мне нужны.
— Надолго? — спросила Шура.
— На весь вечер, — сказал Евдокимов. — Хочу провести с ним вечер в кафе.
— Я могу обидеться, — сказала Шура. — Я ревнивая.
— Со мной можно отпустить, — сказал Евдокимов. — Вас я не приглашаю: нельзя же оставить дочку…
— Я пошутила, — сказала Шура. — Поезжайте, пожалуйста.
Он попросил Анохина одеться понаряднее. В кафе публика бывала хорошо одетая, и Анохин не должен был чем-нибудь от нее отличаться.
Анохин принарядился и стал выглядеть женихом.
— Вот и отлично, — одобрил Евдокимов и еще раз извинился перед Шурой. — Не сердитесь, это для его же пользы.
В машине он объяснил Анохину, что от него требуется.
Анохин должен был сесть в самом дальнем углу кафе, не привлекая к себе ничьего внимания, требовалось одно: посмотреть на человека, с которым Евдокимов будет сидеть за одним столиком; Евдокимова интересовало, не встречался ли Анохин с этим человеком в разведывательной школе.
— Вполне возможно, что он окажется вашим знакомым, — сказал Евдокимов. — Сохраняйте полное спокойствие и не вздумайте себя обнаружить.
Они вылезли из машины неподалеку от кафе и вошли порознь.
Евдокимов с рассеянным видом поплыл между столиками.
Сновали официантки в кружевных наколках и батистовых передниках, больше похожие на актрис, чем на официанток. Под оранжевыми абажурами мягко теплились настольные лампы. За столиками сидели посетители, воображавшие, что они ведут светский образ жизни: публика ходила в это дорогое кафе не столько для того, чтобы поесть, сколько для того, чтобы провести время.
Евдокимов шел и нарочно не смотрел в сторону тех, с кем ему надо было встретиться.
Они сами увидели его.
На нем был фисташковый пиджак с розовыми крапинками, узкие лиловые брюки и серая рубашка с галстуком вишневого цвета.
— Дмитрий Степанович? — окликнула его Галина.
Евдокимов оглянулся в ее сторону.
— Ах это вы? — небрежно-удивленным тоном спросил он, точно они не уславливались встретиться сегодня в кафе.
Галина и Эджвуд сидели посреди зала, на виду у всех.
