— Нравится? — спросила Марина, дрыгая ногами.
— Как? Так? — спросил Евдокимов и, в свою очередь, лягнул ногой.
Марина покатилась со смеху.
— Ничего нет смешного, — обиделся Евдокимов. — Были бы вы на моем месте…
— Конечно! — продолжала хохотать Марина. — От хорошей жизни так не запляшешь!
Она схватила его за руки.
— Пошли! — скомандовала она. — Ногу вправо, ногу влево, раз-два… Топайте, топайте! Теперь наклоняйтесь… Ко мне! От меня! Раз-два… Опять топайте!..
— Господи! — пролепетал Евдокимов. — Какой идиот это придумал?!
Марину Васильевну трудно было уговорить, но уж если она начинала заниматься, то умела заставить человека поработать.
— Раз-два! — неутомимо командовала она. — Направо, налево…
Евдокимов топал, прыгал, кланялся и про себя проклинал свою профессию.
— Ну а теперь посмотрите на меня со стороны, — попросил он Марину Васильевну. — Получается или нет?
Он подошел к пианистке.
— Рахиль Осиповна, прошу!
Она повернулась к нему как ужаленная.
— Что-о?
— Я хочу, чтобы Марина Васильевна посмотрела на меня со стороны, — просительно объяснил он. — Всего несколько па!
— Нет, нет и нет, — категорически отказалась пианистка. — Это черт знает что, а не танец! Просто стыдно вытворять такие вещи…
Она обиженно отвернулась от Евдокимова.
— Ничего! — крикнула Марина Васильевна. — Вы только играйте! Дмитрий Степанович может один…
Евдокимову пришлось соло исполнить рок-н-ролл перед Петровой.
— Ну как? — спросил он, останавливаясь перед учительницей.
— Три, — сказала она. — Даже с плюсом, принимая во внимание, что это в первый раз.
— Значит, я могу танцевать в кафе? — спросил Евдокимов.
— Можете, — разрешила Марина Васильевна. — Многие танцуют еще хуже.
Евдокимов пожал ей руку.
— А теперь идите, — сказала Петрова. — Мне и так достанется от Рахили Осиповны за эти танцы…
Евдокимов поспешил к себе в учреждение. Из своего кабинета он позвонил по телефону Галине Вороненко.
— Галиночка? — сказал он. — Здравствуйте. Это Дмитрий Степанович. Откуда? Конечно, из института. Ну, у нас одну работу можно делать десять лет, никто и не спросит. Что вы сегодня делаете вечером? Ах заняты? С Эджвудом? Жаль. Почему жаль? Потому, что я научился танцевать рок-н-ролл. Очень интересно… Ах вы тоже хотите? А как же Эджвуд? Ну хорошо. Куда? В кафе на улицу Горького? Хорошо. Буду. Нет, обязательно буду. Целую. Не модно? Что не модно? Ах целоваться не модно? Ну, тогда… — он плоско сострил, Галина засмеялась. Плоские остроты, очевидно, были в моде.
