С той стороны, где теперь проходит улица Риволи, на месте нынешней решетки шла длинная, довольно высокая стена, тянувшаяся почти на всем протяжении террасы Фельянов[58]. Пространство, занятое в наши дни мостовой улицы Риволи, тогда представляло собой широкую, поросшую травой аллею, местами обсаженную деревьями. Оно служило «ристалищем», то есть местом, где объезжали лошадей. Оно заканчивалось на высоте павильона Марсана группой безликих построек, носивших название «королевских конюшен», в которые входили со стороны улицы Риволи, почти напротив церкви Святого Рока. На месте правильных арок, составляющих в наши дни первый этаж домов улицы Риволи, тянулась непрерывная линия стен, ограждавших сады дворцов, которые выходили на улицу Сент-Оноре.
Три больших монастыря занимали своими строениями и садами пространство, заключенное теперь между улицами Двадцать девятого июля и Сен-Флорантен. Это были монастыри Фельянов, Капуцинов[59] и Успения; вход во все три монастыря был с улицы Сент-Оноре, а их обширные фруктовые сады простирались до самой террасы Фельянов, от которой их отделяли лишь стены. Со стороны площади Людовика XV высокие террасы и подъемный мост, переброшенный через ров, делали сад Тюильри неприступным, а со стороны набережной стена, отделявшая террасу от воды, образовала такой же крутой и длинный вал до самого павильона Флоры. Таким образом, можно было бродить вокруг этих бесконечных оград, не видя ничего, кроме вершин деревьев или крыши замка. А войти в сад можно было лишь через узкий проход, проделанный между строениями фельянов и капуцинов, или через переулочек, выходивший на улицу Сент-Оноре и называвшийся улицей Дофина.
Замок, в котором двор не жил со времени детства Людовика XV, мало-помалу наполнился требовательными жильцами, с которыми нелегко было ладить. Это были пенсионеры короля, артисты, вельможи, высокопоставленные дамы, инвалиды, труппы комедиантов — словом, самые различные представители всех классов общества; дворец представлял собой целый шестиэтажный город, шумный, кишащий людьми, которые обращались с предоставленным им королевским жилищем, как с завоеванным краем.
Впрочем, на это завоевание обитатели дворца потратили восемьдесят лет хитрости и терпения. Сначала нескольким дворцовым чиновникам, служебные обязанности которых требовали пребывания в Париже и которые не были настолько богаты, чтобы иметь там достойное их ранга помещение, разрешили занять пустующие апартаменты во втором этаже дворца. Затем, когда Лувр оказался переполненным артистами, которых король великодушно приютил в своем дворце, излишек их переместили в Тюильри.
