Мне неизвестно, по каким причинам ему пришлось покинуть этот дом, и я не мог найти указаний на то, где он проживал до своей смерти, последовавшей в 1820 году. В наши дни в темном уголке кладбища Пер-Лашез, по дороге к Стене коммунаров, расстрелянных в мае 1871 года, у самой ограды лежит скромная плита, вся серая от дождей. Имя Дюпле, несколько раз повторяющееся на ней, совершенно не привлекает внимания посетителей. А между тем здесь покоится семья, тесно связанная с великой драмой революции. Матери здесь нет — она, как известно, исчезла в тюрьме, куда ее заключили. Но вот имя Мориса Дюпле, родившегося в Сен-Дидье-ля-Сов (департамент Верхней Луары) 23 декабря 1730 года и умершего в Париже 30 июня 1820 года. Вот его дочь Элеонора, возлюбленная невеста Робеспьера, умершая 64 лет от роду 26 июля 1832 года; вот сын Жак-Мишель, смотритель богаделен, родившийся в 1778 году и умерший в 1847-м.
Только теперь, заканчивая это воспроизведение интимной жизни хозяев Робеспьера, я замечаю, что внес в свой труд много мелочей, способных растрогать читателя. И отнюдь не потому, что герой, который, поселившись у Дюпле, принес с собой проклятие в его дом, внушает мне чувство высокого энтузиазма. Но если побежденные Термидора не внушают симпатий, то победители заслуживают их еще менее. Кроме того, изучая исторических персонажей в их частной жизни, начинаешь замечать, что под маской, наспех намалеванной для потомства, скрывается человек, что вокруг него и ради него жили и страдали другие люди, что они плакали и умирали. Эти интимные драмы куда интереснее официальной трагедии истории, потому что они искренни, и сердце, каким бы оно ни было черствым, всегда играет в них первую роль.
