Проснувшись, Атлас лежал, вперяясь в белый потолок, и боялся пошевелиться. За окном ещё не выветрились густые сумерки. Он едва дышал, на коричневом шершавом лбу проступил пот. Он боялся, что Джулии не окажется рядом, по левую руку от него. Вдруг, всё это банальный, пресловутый, глупый сон? И спросит ли он у неё что-нибудь о сегодняшней ночи? Впервые за долгие годы его сердце безудержно колотилось, а в горле встал ком страха. Что за вздор?! Он, Атлас, уже не мальчик. В его жизни мелькали разные женщины, красивее, изящнее, чем эта своенравная байкерша! И почти с каждой он улетал в космос, лихо кутил и проводил свои лучшие ночи и, случалось, дни. Кого он обманывает? Атлас набрал в лёгкие воздуха и, повернувшись набок, решился обнять спящую Джулию. Но ничего не вышло. Атлас лежал в одиночестве, Джулии не было. Сердце Атласа скользнуло куда-то вниз, дыхание перехватило. «Перестань быть идиотом!» — прошептал самому себе Атлас, встал с кровати, постучался в ванную.
— Джулия, ты здесь? Прости что беспокою, просто я проснулся, а тебя нет.
Он ждал острую колкость или откровенный посыл идти к чёрту. Оба варианта Атласа устраивали. Он всего лишь хотел услышать её порой противный, визгливый, высокомерный голос. Но ему не ответили. Атлас постучал настойчивее. Тишина. Рензо толкнул дверь, заглянул внутрь — никого. Сердце Атласа снова поплыло куда-то ниже пупка. Он вышел на веранду, осмотрелся. Куда она могла деться? Взгляд Атласа зацепился за белый комок, валявшийся на бревенчатой террасе. Им оказалось скомканное и местами порванное полотенце, которым Джулия укрывалась после душа. Атлас кинулся к сумочке Джулии, перерыл её вещи: футболка, спортивные брюки и всякая мелочь. Вещи нетронуты. Рензо не сразу понял, что стряслась беда. Окончательно проснувшись, он тщательно осмотрел номер, спустился в холл и осведомился, не покидала ли его спутница хостела. Ему ответили, что никого, похожего на Джулию, никто из обслуги не наблюдал. И в самом деле, куда ей идти?
— Барди! — ворвавшись на мансарду значая, возопил Рензо. — Где она, мразь?!
Напугавшись не на шутку, Барди соскочил со своей беговой дорожки, на которой силился пробежать хотя бы пару километров, сполз на старый, кожаный пузатый диван и принял придурковатую мину жутко растерянного человека.
— Не темни, гад! Сам знаешь, я не переспрашиваю! — схватив за грудки значая, прорычал Рензо и оголил частокол острых зубов. Его кожа принимала цвет дивана, становясь багрово-коричневой.
