Однако ночь распорядилась по-своему. Оказавшись продолжительнее самого скучного дня, она приготовила сюрпризы, которые Атлас ненавидел. Сначала перед его взором встала обнажённая женщина — Асмилла. Вся в голубом сиянии, идеальная, ирреальная. Это существо не могло быть женщиной. Что-то абсолютное, непостижимое, удалённое от будничного взора и понимания. Её голубоватая кожа мерцала, груди, округлые, совершенно одинаковые, не слишком большие и не маленькие. Ни намёка на волосок. Картинка понемногу тускнела, трансформируясь в реальность, неясную, туманную, какая бывает после бурной алкогольной ночи или спросонья в салоне автомобиля, чьи стёкла заливает обильный ливень. Асмилла стала уступать очертания другой, прекрасной, нежной, но более реальной женщине. Джулия оказалась сверху. Она лежала на нём, прижавшись всем телом. Её кожа пахла сиренью и мылом, благоухала чистотой. Слабо постанывая, она двигалась медленно, сонно, никуда не торопясь. Шептала. Атлас не понимал, что именно, но ощущал, как возбуждается при каждом слове, при каждом вздохе. Его тело онемело. Он знал это наверняка. Будто не чувствовал ног. Тёплая волна поднималась к груди, обволакивала, ласкала, дразнила и снова опускалась вниз, как вздорный щекочущий прибой. Джулия привстала, легла на спину. Атласу показалось, что его бросили, оставив погибать в одиночестве, в холоде, наедине со свирепой стихией. Лёгкая ладонь легла на его живот, медленно опустилась ниже. Атлас снова ухватился за спасательный круг: он не один. Вокруг пусто и темно. И нет больше ничего, о чём стоило бы переживать в эти минуты. Впервые Атлас благоволил недоговорённости — он не желал спрашивать или понимать, что происходит. Быть может это снова сон, навеянный голубоглазой богиней? Рензо отмахнулся от глупых мыслей и навалился своим массивным, крепким телом на хрупкую Джулию. Будучи страстным любовником, Атлас никогда не медлил, повышая темп сразу, без долгих прелюдий. Сила, дарованная ему при рождении, одурманивала женщин, опьяняла и вынуждала ненадолго забываться, отдаваясь наслаждению. Атлас мог бы стать отличным истязателем, выуживая из скрытных женщин потаённые секреты. Но сейчас Атлас не торопился, будто грубость и порыв вожделения ему неведомы. Он впитывал каждую секунду, проведённую в близости с Джулией, каждый миг и её блаженный взгляд. Она продолжала что-то тихо нашёптывать. В глазах блестели спокойствие, наслаждение и уверенность. И Атлас понимал, что отдалась она не просто так, не изнывая от одиночества или невнимания. Здесь что-то большее. Важное и сокровенное. Атлас фантазировал и совмещал вымысел с действительностью. И не верил, что такое бывает, что возможно так сильно влюбиться в женщину, которую едва знаешь. А ночь всё продолжалась, неспешно убаюкивая сладким запахом лесной листвы и ароматом солёного штилевого моря.
