Она дергалась, и кричала, и раскачивалась, и фыркала. Престин висел мертвым грузом. Он выронил нож и цеплялся обеими руками, сжав кулаки. Когти продолжали бить его, и он отбивался, яростно колотя своими тяжелыми туфлями по темно-синему телу.
Он услышал — или ему показалось, что он услышал — резкий треск.
Шея обмякла. Голова облокотилась на него. Он почувствовал, как изо рта твари, стекая по его кулакам, хлынул зеленый гной. Вскрикнув с отвращением, он отбросил тварь прочь.
Тело упало, и Престин увидел торчащую из него деревянную рукоятку тяжелого клиновидного дротика, наполовину погрузившегося в голубое мясо. Он поднялся и быстро развернулся.
У человека, улыбавшегося ему, было бронзовое лицо с темной бородой, голубые глаза и взъерошенные волосы.
— Molto buono! Ecco — Andate!
Итальянский был неясный и грязный, но узнаваемый.
Разговаривая на том же языке, Престин сказал:
— Что… кто вы?
— Сейчас тебя это не должно беспокоить. Принеси ассегай. Мне он нужен. И поторопись!
С некоторым отвращением Престин вытащил дротик. Он почувствовал дрожь и оттолкнул его; не было времени на то, чтобы поддаваться этому. Но он попал на волосок от него…
Он подбежал к темнобородому незнакомцу. На том было довольно изящное зеленое трико и короткая зеленая куртка. У него был полный колчан дротиков за спиной и короткий меч на левом боку. На нем не было шляпы, и Престин почувствовал подвох: на нем должна была быть как минимум шляпа с изогнутыми краями и пером.
— Кто ты? — спросил этот человек грубоватым, но не враждебным голосом.
— Престин. А ты?
— Только Престин. Некоторые из вас, иномирян, не имеют ни малейшего понятия об именном этикете. Я, — теперь он говорил с ощущаемой мрачной гордостью, его неясный итальянский звучал более искренне. — Я Далрей Даргайский, Тодор Далрей, властитель замка и земель Даргая, высокорожденный — беглец! — закончил он с тяжелой болью и горечью в голосе.
— Что ж, — сказал Престин примирительно, — это можно сказать о нас обоих.
— Как так? — этот человек — Далрей — был под стать настроению и чувствам Престина. Его темно-голубые глаза ясно изображали его решимость преодолеть свои нынешние проблемы, и, хоть и не столь ярко, ту же цель твердо разделял Престин.
— Да — ты видишь! Эта… эта тварь хотела убить меня.
— Аллоа? Я так не думаю. Они охотятся для Валчини.
— Валчини?
— Тебе многое надо освоить, если ты хочешь остаться в живых. Первое — это скорость. Валчини, наверное, следовал за этой Аллоа, или несколько этих грязных тварей охотились для него. Мы должны сейчас же покинуть эту местность. Как беглец, я хорошо привык к этому. — Опять эта душевная утомленность исказила его слова и скривила его рот в гримасу уныния.
