«Господи, милостивый! Дорогая ты моя артисточка! И в кругу твоих коллег по сцене, и в кругу журналистской братии разгораются порой такие страсти, что несчастной российской братве, которую считают бандюками, подобное может присниться только в самом страшном сне, да и то с крутого похмелья».
— И все-таки, Марина, — спрятав подальше свою усмешку, произнес Турецкий, — я не могу исключать и эту версию, хотя она и кажется вам кощунственной.
— Хорошо, пусть будет по-вашему, — с нервозностью в голосе согласилась с ним Марина. — Но повторяю…
— Не волнуйтесь, — успокоил ее Турецкий, — ни ваши завистники, ни коллеги вашего мужа ничего не заметят.
Судя по тому, каким взглядом она скользнула по лицу Александра Борисовича, этот вопрос волновал ее не меньше, чем желание заставит работать следствие, и она как-то очень уж тихо произнесла:
— Я верю вам.
— Вот и ладненько, — подыграл ей Турецкий. — А теперь давайте вернемся к Фокину как к журналисту. И особенно меня интересует нечто такое, что волновало его более всего. Возможно, разработка какой-то сверхгромкой темы, после которой его могли бы выдвинуть на «Золотое перо России», возможно, еще что-то такое же сногсшибательное, короче говоря, мне будет интересно буквально все.
— Ну мы не так уж много об этом говорили, — не пропустив мимо ушей «Золотое перо России», зарделась Марина.
— И все-таки, — вновь подыграл ей Турецкий. — Насколько я мог прочувствовать ваши взаимоотношения, у Игоря не было от вас каких-либо тайн…
Уже из машины Турецкий позвонил бородатому Максу, который безвылазно сидел в офисе «Глории» за компьютерами. Спросив, где народ и получив вполне предсказуемое «все в разгоне», уже с начальственной ноткой в голосе произнес:
— Надеюсь, на завтра никаких особых планов нет?
— Да вроде бы пока что свободен, — громыхнул баском «компьютерный гений». — А что?»
— Едем в гости к одной хорошенькой актрисе. Так что…
— Фокина? — догадался Макс.
— Она самая. Но поработать надо будет не с ней, а с компьютером ее мужа.
— Без проблем, — поняв суть вопроса, отозвался благодушно настроенный Макс. И тут же настороженно:
— А она сама, артисточка, не против?
— Все уже обговорено, и она будет ждать нас после двенадцати.
— Утра? — уточнил Макс.
— Господи, не ночи же!.
— А если пораньше? Скажем, часов в десять?
— Макс! — возмущению Александра Борисовича, казалось, не будет конца. — Это же артистка! Причем почти звезда. Тем более, что у нее сегодня спектакль, а это, как ты сам догадываешься…
