М-да, эта актриса любила своего журналиста, была уверена в его «звездном» значении и убеждать ее в том, что шло вразрез ее мнению, было бы пустой тратой времени, если не глупостью.
— Может, вы и правы, — позволил себе согласиться с Мариной Александр Борисович. — И оттого мне хотелось получше узнать вашего мужа. Я имею в виду его дальнейшие задумки, возможно, его рабочие планы, — в общем, все то, чем он делился с вами, когда вы вот так же мило пили кофе за этим столом. Кстати, кофе действительно прекрасный.
— Спасибо.
Как бы подтверждая искренность своих слов, Турецкий отпил глоток и скользнул глазами по задумавшейся Марине.
— Надеюсь, я не затронул ничего личного?
— Господи, да о чем вы! — вскинулась Марина. — Мы оба вкалываем как ломовые лошади, и у Игоря, и у меня планов громадье, и все то, «личное», о чем вы говорите, давно уже стало общественным достоянием.
— Это как же так? — Турецкий уставился на хозяйку дома. — Чисто личное, и вдруг общественное достояние… Выговорить с первого раза и то трудно.
На лице Марины застыла кривая ухмылка, и она поправила рукой сползающую на глаза рыжую прядь волос.
— Слышали, небось, про лимиту, которая желает пробиться в люди? Так это все о нас с Фокиным. И с какой бы статьей не прогремел Игорь Фокин, это тут же переводится в разряд «лимиты, которая пробивает лбом двери». Как, впрочем, и каждая моя роль. Мгновенная зависть, перерастающая в озлобление, интриги и интрижки, в общем…
И она безнадежно махнула рукой.
Турецкий понимал, что сейчас самое бы время участливо кивнуть да поцокать языком, однако вместо этого спросил негромко:
— И все это, насколько я могу догадываться, можно перевести на вашего мужа?
— Естественно.
— Но в этом случае…
Вскинув глаза на Турецкого, Марина не дала ему закончить:
— Я тоже подумала было об этом, но…
— Что, засомневались? Почему?
— Да как вам сказать? — задумалась Марина. — Не тот размах случившегося.
— Вы хотите сказать, что сотоварищи Фокина по перу или же ваши завистники могли его «в лучшем случае» просто избить?
— Да, пожалуй, так, — согласилась с ним Марина. — Просто избить. Но чтобы убивать, инсценируя при этом ограбление…
Она потянулась за чашечкой кофе и отрицательно качнула головой.
— Нет, нет и еще раз — нет! Я не могу поверить в подобное.
— Но почему? — искренне удивился Турецкий.
— Да потому, что это выходит за рамки того круга, в котором мы оба вращаемся!
Она почти выкрикнула это с чисто артистическим пафосом, и Турецкий с трудом заставил себя сдержать усмешку.
