— Что случилось? — проревела она, с ненавистью глядя на побледневшего зятя. — Ты еще спрашиваешь, таракан запечный? Это у тебя шуточки такие? Это ты мне на мои собственные именины такой подарочек преподнес, чтобы мне устроить инфаркт внутренних органов и освободить от меня жилую площадь? Не надейся, червяк голопузый, я еще тебя переживу! А за свое издевательство над беззащитной женщиной ты ответишь по всей строгости закона!
С этими словами она сняла нарядный передник, швырнула его на пол и проследовала в свою комнату, топая, как слон.
Проводив тещу испуганным взглядом, Степаныч осторожно приблизился к столу, чтобы увидеть своими глазами, что же привело ее в такую ярость.
В первый момент он не поверил глазам.
На мятом пергаменте лежали две бледных, давно не мытых волосатых ноги.
Две человеческих ноги с кривыми желтыми ногтями.
Степаныч зажмурился, решив, что у него видения от некачественного алкоголя. Затем, немного выждав, снова открыл глаза.
Ноги никуда не делись. Приходилось признать, что это не галлюцинация, а самая настоящая неоспоримая реальность. А за всякое реальное явление кто-то должен ответить. В данном случае виновные были очевидны.
— Что?! — выдохнул Степаныч, багровея и глядя на злополучные ноги так, как будто это были не две ноги, а два брата Ниятдиновы. — Это так вы свое уважение показываете? Я к вам по-человечески, а вы… Ну, Рустемка и Ахметка, вы еще пожалеете, что со мной связались! Вы у меня кровавыми слезами плакать будете!
В это время братья Ниятдиновы обслужили последнего покупателя, отпустили Саида и переглянулись.
— Пора, — сказал Рустем, снимая свой заляпанный кровью передник. — Поедем и избавимся от этих ног. А то, пока они тут, у меня сердце не на месте.
— Поедем, — согласился Ахмет, который всегда и во всем полагался на мнение старшего брата.
— Куда ты их положил?
— Вон там на полке.
— На полке? — в глазах Рустема мелькнуло легкое беспокойство. Он проследовал в подсобку, потянулся к полке и снял аккуратно завернутый пакет. Пакет показался ему подозрительно легким.
— На этой полке? — на всякий случай спросил он у брата.
— На этой, на этой! — ответил Ахмет без тени сомнения.
— Это точно они? — переспросил Рустем. Беспокойство в его душе вот-вот грозило перерасти в страх.
— Они, они, чему же еще быть, — закивал Ахмет.
— Что-то не похоже.
Рустем положил пакет на оцинкованный стол, вытащил сверток, развернул.
Перед ним лежал большой кусок отменной вырезки.
