Тот самый кусок, который он собственноручно приготовил для Степаныча.
— Но тогда что мы отдали Степанычу? — Рустем похолодел.
— Что ты говоришь, брат? — переспросил Ахмет, почувствовав, что с братом что-то неладно.
— Я говорю, брат, что нам нужно срочно уезжать. Очень срочно. Прямо сию минуту.
— Уезжать? — недоуменно переспросил Ахмет. — Зачем уезжать? У нас так хорошо идет торговля…
— Забудь. Если я сказал уезжать — значит, уезжаем.
— Куда уезжаем?
— Куда-куда. Домой, в горы!
— В горы? — Ахмет удивленно заморгал. — Зачем в горы? Что мы будем делать в горах? Там никто мясо не покупает, там у всех свои бараны есть, а денег нет…
— Забудь о мясе! — оборвал его брат. — Ноги уносить надо как можно быстрее!..
Произнеся слово «ноги», Рустем мысленно выругался. Шайтан бы взял эти ноги!
Он кинулся к задней стене подсобки, где за грудой коробок с куриными окорочками была замаскирована дверца сейфа, в котором братья хранили все, что им удалось заработать тяжелым трудом.
Ахмет наконец понял, что дело серьезное, и тоже принялся спешно собираться.
Однако уехать им было не суждено.
К дверям магазина подъехали две черные машины, из которых высыпали крепкие парни в униформе спецназа, вооруженные автоматами. Еще одна машина подкатила к задней двери магазина, чтобы отрезать пути к отступлению.
Усиленный мегафоном голос прогремел:
— Магазин окружен отрядом специального назначения! Предлагаю выйти с поднятыми руками! Вам дается на раздумье две минуты. Если вы не выйдете — мы начинаем штурм!
Братья переглянулись и, сгорбившись, пошли к дверям.
Когда они вышли на крыльцо, тот же голос пророкотал:
— Руки за голову! Опуститься на колени!
Братья беспрекословно выполнили приказ.
Двое спецназовцев быстро и ловко обыскали их и застегнули на руках браслеты наручников.
После этого из-за спин автоматчиков, переваливаясь на кривых ногах, вышел Степаныч и проговорил, сверля братьев глазами:
— Что, тараканы запечные, доигрались? Так-то вы мне свое уважение показали? Посмеяться надо мной вздумали? Пошутить надо мной? Теперь мы поглядим, кто будет смеяться!
— Степаныч, — испуганно заговорил Рустем, — у нас и в мыслях не было над тобой смеяться. Мы тебя очень уважаем!
— Видел я, как вы меня уважаете, червяки голопузые! Перед собственной тещей опозорили! Ну, теперь моя очередь шутить! Только для начала признавайтесь, чьи это ноги и куда дели остальные части убитого вами человека!
— Степаныч! — взмолился Рустем. — Ты нас знаешь, мы с братом мухи не обидим! Знать не знаем, чьи это ноги! Нам их кто-то подсунул, на крючья повесил.
