«Благодарю, Флавия, – сказал он после нервирующей паузы. – Буду иметь это в виду».
Даффи, как всегда, развалилась на кресле в библиотеке с открытым томиком «Холодного дома».
– Ты никогда не устаешь от этой книги? – поинтересовалась я.
– Конечно, нет, – отрезала она. – Она так напоминает мою собственную унылую жизнь, что я не могу отличить, когда читаю, а когда нет.
– Тогда зачем утруждаться? – спросила я.
– Отстань, – сказала она. – Иди надоедай кому-нибудь другому.
Я решила попробовать другой подход.
– У тебя синяки под глазами, – заметила я. – Ты читала вчера допоздна или совесть не дает тебе спать, потому что ты скверно обращаешься с младшей сестрой?
«Скверно» – это слово, которое я до смерти хотела использовать с тех пор, как услышала, как Синтия Ричардсон, жена викария, бросила его мисс Кул, деревенской почтмейстерше, относительно королевской почты.
– Иди к черту, – ответила Даффи. – Уснешь тут под эти кошачьи концерты.
– Я не слышала никаких кошачьих концертов.
– Это потому, что твой так называемый сверхъестественный слух накрылся. Вероятно, у тебя начинает развиваться наследственная глухота де Люсов. Она передается от младшей дочери к младшей дочери и обычно устанавливается в возрасте двенадцати лет.
– Вздор! – сказала я. – Не было никакого кошачьего концерта. Все в твоей голове.
Левая мочка Даффи начала подергиваться, как бывает, когда она расстроена. Я увидела, что задела ее за живое.
– Это не в моей голове! – закричала она, отшвыривая книгу и вскакивая на ноги. – Это все проклятая Уиверн! Она всю ночь крутит старые фильмы – раз за разом, и уже хочется кричать. Если я еще раз услышу этот ее голос, говорящий: «Я никогда не забуду Ястребиный замок» – под аккомпанемент убогой музыки, меня стошнит болотной водой.
– Я думала, она тебе нравится… Эти журналы…
Проклятье! Я чуть не выдала себя. Предполагалось, что я не знаю, что Даффи хранит в нижнем ящике.
Но мне не стоило беспокоиться. Она была слишком взволнованна, чтобы заметить мою оплошность.
– Она нравится мне на бумаге, а не живьем. Она смотрит на меня так, будто я какой-то уродец.
– Может, так и есть, – любезно предположила я.
– Заткнись, – сказала она. – Поскольку вы такие большие друзья с леди Филлис, скажи ей в следующий раз, как увидишь, чтобы она была потише. Скажи ей, что Букшоу – это не мерзкая киношка в Слау или откуда она там родом?
– Хорошо, – ответила я, разворачиваясь на каблуках и выходя из комнаты. По какой-то странной причине я начинала жалеть Филлис Уиверн.
