— Может быть, что-нибудь выпьешь, согреешься? — Предложила я, почувствовав неловкость. — Мое настроение стремительно менялось — из огня да в полымя. От жара оголтелой, дурашливой радости меня бросило в озноб сомнений. Я словно неслась в пропасть, не умея и не желая замедлить падение.
Нам принесли графинчик с «рябиновкой». Юлий налил мне, но я со вздохом остановила рюмку:
— Было бы весьма кстати. Но я за рулем. И не смейся, пожалуйста, — я не из породы лихачей. Никогда не нарушаю и не подкупаю гаишников.
— Ты всегда поступаешь, как следует, соблюдаешь правила уличного движения и вообще — Правила. — Значительно добавил Юл, глядя мне в глаза. Ведь что-то происходит, правда? Что-то происходит с нами. И это ты считаешь сплошным нарушением. Нарушением твоих принципов, незыблемых жизненных правил. Испуганная, как затравленный зверек… Пей, товарищ пассажир. Машину поведу я. — Он положил на стол водительские права.
Я одним махом осушила рюмку — «Со свиданьицем, шофер!»
— Вот и молодец. — Юлий покрутил свою нетронутую рюмку. — Я бы, конечно, тоже махнул. Но уважаю твои водительские принципы и чту правило «чужой тачки». Даже если это очень старое «вольво» — рисковать чужой машиной не стоит.
— А рисковать чужой жизнью? — Я снова проглотила обжигающую настойку, торопясь подавить нарастающее беспокойство.
— Мы только этим и занимаемся. Рискуем чужой жизнью фактом самого рождения… И мне сейчас ужасно стыдно, что я — рискую твоей. — Юлий взял меня за руку. — Благополучная, преданная, немного рискованная, но очень сердобольная женщина… — Он рассмотрел мою ладонь. — Теперь она вынуждена нанести рану вот этой самой рукой. Ранить, а может даже — убить. Ведь ты любишь своего мужа — долго и верно. И ты не можешь прогнать меня. Потому что лучше всех знаешь — мне будет очень трудно выжить без тебя… Уж так получилось… Прости, доктор…
— Почему, почему так получилось? — Взмолилась я с пьяненькой слезой. Я никому не хочу причинить боль.
— Не знаю. Есть сюжеты, которые сочиняют какие-то небесные Шекспиры. И мы невольны менять свою роль. — Юлий поднялся и протянул мне руку. — Пошли. Я покатаю тебя по моему маршруту.
Я отдала ему ключи от «Вольво» и сев на правое сиденье, закрыла глаза: будь что будет!
Движение машины казалось стремительным полетом. Юл выехал на Дмитровское шоссе и мы помчались прочь от центра. Стемнело. Сквозь опущенные ресницы огни летящих навстречу машин казались метеоритным дождем, сквозь который пробивался наш маленький корабль… Краем глаза я замечала вынырнувший из темноты грузовик, несущуюся наперерез ему светящуюся громаду автобуса и в одно мгновение «увидела» все последующее: жуткий удар врезавшегося в грузовик «Вольво», усыпанную стекольной крошкой окровавленную голову Юла и свое улыбающееся мертвое лицо… От жуткого видения я вздрогнула и приподнялась в кресле. В ушах ещё звучал лязг и скрежет разрываемого металла, завывали сирены спешащих к месту аварии патрульных машин… Я вцепилась в рукав Юла. Мы ловко разминулись с грузовиком, оставив сбоку недовольно гуднувший автобус.
