— Scusa[78], — сказал он кудрявому смуглому парню, принявшему у него деньги. А потом поискал новости о себе.
Далеко искать не пришлось. Все на первой странице. Фотография, слава богу, отсутствует, но слова короткие, страшные, как в каком-нибудь зарубежном сенсационном романе. Chocante. Horroroso. Ну, это уж слишком. Delante del Primer Ministro Británico. Обязательно надо придать политический смысл. Banquete para celebrar чего-то такое. И вот: Yod Crewsy, cuadrillero de los Fixers. Что, мертв? Как будет смерть — morto? Нет, из своего испанского псевдонима и яичницы, в данный момент энергично о себе напоминавшей, Эндерби заключил, что, должно быть, muerto. Упоминание про revólver понятно, tiro[79], и — что за чертовщина? — escopetazo. А дальше сказано: La víctima, en grave estado, fué conducido al какой-то там hospital[80] с полностью исковерканным английским названием. Стало быть, не muerto. Эндерби себя чувствовал жестоко обманутым. Столько хлопот всего-навсего ради en grave estado. Тем не менее, возможно, дела совсем плохи. Потом что-то насчет Scotland Yard buscando чего-то там такое какого-то un camarero. Это ему известно: люди, бывавшие в Коста-дель-Соль, пару раз шутливо подзывали так Джона-испанца. Джон всегда с готовностью откликался, сияя довольной улыбкой из сплошного золота. А теперь camarero сам Эндерби. Его разыскивают, говорила газета, чтоб он ayudar policía в investigación. Ну, он уже помог, не правда ли? Сообщил им фамилию настоящего matadora, или как его там. А теперь газета приводит другую отброшенную фамилию Эндерби, вернее, ее вариацию — Хагг. Вряд ли справедливо по отношению к едва помнившейся нежной милой женщине.
Un camarero quien se llama Hagg[81]. Теперь Эндерби себя чувствовал чуточку лучше: яичница улеглась, реальность ситуации подтвердилась — это не дурной сон. Поэтому он вышел, вежливо кивая разнообразным ореховым любителям кофе с утра пораньше, и стал высматривать на calle галантерейные магазины общего типа. Соборный колокол пробил ему один раз, как бы объявляя о начале боя. Тогда он пошел и купил себе быстросохнущую зеленую camisa[82], дешевые серые pantalones и очень легкий americana — желтовато-коричневый пиджак. И галстук — corbata — цвета кислого лайма, вызывавшего слюнотечение. Переоделся в клетушке в конце магазина, темной, черствой, как хлебные крошки. Еще купил черный баскский берет (ах, при этом унесся назад, назад, в старые добрые времена на морском побережье, когда каждое потерянное утро кормил неблагодарных чаек, в счастливые дни до вторженья чудовищного угнетающего, подавляющего внешнего мира). И маленький саквояж для вещей Хогга. Хагг, надо же. Он не смог удержаться от смеха. Еще бритву и лезвия. И какую-то супер конструкцию: простые защитные линзы от солнца, цепляющиеся к очкам. Потом сел в уличном кафе, выпил испанского джина с тоником, пока чистильщик начищал ему туфли. Сосчитал оставшиеся деньги в стерлингах и песетах. Собственно, не так много, хотя чистильщик думал иначе: вовсю работая руками, он внимательно, словно кондуктор, следил за считавшимися деньгами. И тут Эндерби увидел ее, мисс Боланд, шедшую по calle с полной охапкой маленьких игрушек и кукол, купленных у уличных торговцев.
