Алехандро вдруг прислушался и заторопился:
– Я должен идти. Но мы еще увидимся, если вы… не против, сестра Лаура.
Я, мысленно еще находясь в „Боинге“, несущего меня в Мадрид, слабо махнула рукой:
– Идите, идите, – до Любовей ли тут, если я почти на пути к распутыванию загадочного клубка.
Дон Керрадо задержался с уходом, видимо, ожидая другой вариант прощания, но время, вероятно, действительно поджимало.
Он кинул на меня взгляд, исполненный сожаления, и вышел.
Я же продолжала упрашивать память повторить эпизод в самолете, и именно ту его часть, когда ручка заскользила по страничке записной книжки. Но… как раз-то этот дубль и засветился.
Несмотря на это, все склеилось.
„Тайна чисел“. Спасибо Патрику! Расширила кругозор, да настолько, что, разогнавшись, экспансировала и временные просторы – да чего там четыре столетия! Какая ерунда!
Мое глупое желание побаловаться нумерологией завершилось совершеннейшим бредом. Я все-таки провалилась в пропасть, но в пропасть времени.
Сетовать на случившееся не имело никакого смысла. С тем, как это произошло и почему я, кажется, разобралась. Теперь необходимо было подключить мозги к более актуальной задаче выхода из ситуации.
Передо мной маячила совершенно конкретная цель – я должна была во что бы то ни стало вспомнить эти дурацкие цифры, это заветное теперь для меня число моего имени, сыгравшее со мной такую страшную шутку.
И помочь в этом мог… мой повторяющийся сон. И тут меня снова пробил страх. Все тот же страх. Но теперь я понимала его причину.
СОН МОГ НЕ ПОВТОРИТЬСЯ.
Я бросилась к сумке, благоразумно припрятанной под ворохом подаренных платьев, за которые я, конечно, была безумно благодарна моим благодетельницам, но ни к одному из них я не испытывала такого чувства привязанности, как к моим джинсам.
Зная, что ничего похожего на записную книжку я там не обнаружу, вновь протрясла ее сверху донизу.
Вывалив все на кровать, я с тоской смотрела на такие родные мне безделушки. На глаза попалась пачка сигарет, не тронутая за эти два года. Но сейчас дико захотелось закурить. Чувства – жалость к себе, злость на Патрика – трепыхались во мне со страшной силой и требовали выхода.
Вытянув сигарету из почти полной пачки, поискала зажигалку. Надо же, все как-будто куплено вчера.
С непривычки закружилась голова. Да, чашечка кофе, ну, совсем бы не помешала.
Меня охватила, видимо, под влиянием никотиновых паров, жуткая ностальгия по таким привычным когда-то для меня предметам, как простая чашечка кофе. Не ценила я прелести быта начала двадцать первого века. Да даже такая мелочь, как душ. Это же супердостижение человеческого разума.
