— Сдрейфил я, потому и удрал… Запаниковал, задергался… Усы вот эти, думаешь, от хорошей жизни?.. Одежду, и ту всю сменил, чтобы в прежней на улице не показываться. Прошелся, значит, я по самому что ни на есть краешку, глянул обоими глазами на самое донышко — и так мне тошнехонько стало… А с ерунды все началось, с мелочовки… Спрыгнул с первого этажа — понравилось, спрыгнул со второго — малость ушибся, но зато гордость приобрел, самоуважение, — и тут же, не задумываясь, сигаешь с третьего, для полного самоутверждения, и если, не дай бог, повезло, — карабкаешься выше, чтобы прекрасно шмякнуться лягушкой безмозглой, и только лапки дрыг-дрыг…
— Я тебе всегда говорил, что банное дело не для тебя, — Серега разлил пиво по стаканам. — Хочешь — иди ко мне работать. С начальством поговорю. Пусть себе пенсионеры сторожат.
— Нет, из сторожей я уйти не имею права. Ленчику дал клятвенное обещание за три месяца повесть накатать… Представляешь, говорю ей в Москве, мол, найду себе после возвращения приличную работу, мол, Толика к себе возьмем, и прочее в том же духе — а она мне заявляет: брось дурить, я уже давно все решила, Толик пока поживет у мамы, я пойду на работу, хватит, насиделась, — а ты, друг любезный, будь добр, все свободное время пиши.
— Верит, значит, — Серега долил себе пива. — Дело-то нешуточное повесть… Это тебе не рассказ, не новеллы… Здесь одного таланта мало.
— С завтрашнего дня сажусь. Мыслишка есть интересная. Тема, конечно, старовата, даже затасканная малость, но какой лихой поворот в сюжете — пальчики оближешь… Пока трепаться не буду, но что-то среднее между Кортасаром и Стивенсоном. Подростково-интеллектуальное. С такой вещью легче вылезти, сейчас же страшный дефицит на юношескую литературу… Романтика без флера, любовь без секса, философия без зубов…
— Попишешь недельку да бросишь. Дыхалки не хватит.
— Чокнусь, но сделаю… Все ахнут!.. И пусть только попробуют не напечатать! Лбом прошибу.
— Давненько я тебя таким горячим не видел — есть еще порох в пороховнице, — Серега откупорил вторую бутылку, и пробка, дребезжа, метнулась по столу. — Значит, с банным делом окончательно и бесповоротно завязал? Или все-таки чуть-чуть тянет к прежнему, хотя бы во сне?
— Сложно. Вроде правильно все делал, когда решил, но вот принялся деньги скопленные фуговать направо и налево — а что-то во мне нашептывает: не жалей, надо будет — снова раздобудешь, в десять раз больше… Въелась в меня банная надежда… Но сам посуди: если я пропихну свою повестушку, то какой смысл мне будет браться за старое? Надеюсь, гонорара хватит.
