— Это правда? Действительно ничего не пропало? Мне кажется, вы не уверены.
— Нет, ничего не пропало. Просто не могу успокоиться.
Катя кивнула:
— Конечно, кому приятно, когда лезут в его дом. Но хорошо, что ничего не украли.
Именно это меня и беспокоило. Потому что воровство оно и есть воровство.
— Кое-что я все же заметил. Некую странность.
Она с любопытством посмотрела на меня:
— И что же?
Я молча повел Катю наверх, мы встали перед стеллажом с книгами, который закрывал стену в моей спальне.
— Помните, как поступает детектив в старых черно-белых фильмах, когда возвращается в свой офис и видит, что там кто-то копался? Проведите пальцем по столу. Посмотрите.
Она провела пальцем, затем дунула на него.
— А чего смотреть? Обыкновенная пыль.
— Вот именно, пыль. Несколько дней я ее не вытирал. Киношный детектив тоже первым делом обращает внимание на пыль. А теперь проделайте тоже самое на книжной полке.
Кате не нужно было даже проводить пальцем. И так видно, что полки чистые.
— Теперь понимаете?
На всех поверхностях в комнате лежал тонкий слой пыли — на стульях, деревянном комоде, даже на фотографии у кровати. Лишь книжные полки были тщательно вытерты.
Тот, кто взломал входную дверь, перед уходом протер полки.
В этот абсурд трудно поверить. Моей первой мыслью было поискать, не пропало ли чего, потому что вытереть полки можно лишь с одной целью — убрать отпечатки пальцев. После кражи. Но книги стояли плотными рядами, без единого пробела. К тому же я прекрасно знал все, что находится на этих полках, мог чуть ли не на память перечислить. Да и не было в этом собрании ни одной по-настоящему ценной книги.
— Неужели кто-то вломился к вам в дом, чтобы сделать уборку? — воскликнула Катя, улыбаясь. — Ведь полки совсем чистые.
Я вдруг понял, что она мне нравится. Улыбка, манеры и то, как она все это воспринимает. У меня голове была сплошная каша. Странная беседа с Андерсоном, а потом еще это не менее странное вторжение. Мне нужно было выговориться, сотворить из хаоса хотя бы небольшую гармонию. Так что я не отпустил Катю, усадил на стул и начал рассказывать. Хотел начать с вечера в отеле «Мекленберг», но вдруг упомянул о книге, которую так и не написал, задуманной как фундаментальная монография о птицах, исчезнувших с лица планеты. О книге, которая должна была заставить каждую птицу хотя бы чуть-чуть ожить. Я сообщил ей об открытиях, сделанных мной в скромных коллекциях, интереснейших рисунках, найденных в бумагах покойных путешественников, а потом и о птицах: вьюрке с острова Стивена у берегов Новой Зеландии, которого подчистую извел домашний кот, об очковом баклане, поставленном на грань исчезновения полярными исследователями, и закончил советской китобойной флотилией.
