— Даже на нештатников? — спросил Кашлин.
— На всех, кто имеет хоть какое-то отношение к вашей фирме, — сказал я. — И обязательно укажите национальность и степень патриотических чувств.
— Зачем?
— Шекельграббер, Армянский переулок, синагога — все наводит на простую мысль: приехал какой-то, когда русским денег не хватает, — объяснил я.
— Если б все евреи были такие, как Ваня, от Израиля давно б мокрое место осталось, — сказал Кашлин. — К нам тут заходил один, предлагал на паритетных началах переправлять прах родственников на святую землю. Вот это еврей! Хотя рожа у него была совершенно рязанская.
— Еще мне нужен телефон его любовницы и записная книжка.
— Телефон — пожалуйста, а книжки нет. Можете забрать все визитные карточки, какие найдете в его столе.
— А где он жил?
— Снимал квартиру на юго-западе. Она опечатана, ключи в милиции.
— Он владел русским языком?
— Да, поскольку его жена так и не удосужилась выучить английский. Типичный случай русского хамства в чужой стране, сказал Поглощаев. — Мне кажется, ее уровень — что-то среднее между продавщицей и кладовщицей, судя по рассказам Вани, то есть почти американский стандарт. Присосалась к нему, как клещ, а он, дурак, поверил всяким небылицам о русских женщинах, начитавшись Некрасова. Теперь вот его убили, а она не торопится…
— Как Шекельграббер с ней познакомился? Он жил прежде в Москве?
— Нет, она разошлась с первым мужем и ушла к Ване уже в Нью-Йорке, — сказал Кашлин. — Ребенок, по-моему, от первого брака, а может, и более ранний. От этой эмансипации женщины стали такие неразборчивые! Совсем потеряли стыд и голову. Готовы заводить детей чуть ли не после первого комплимента.
— Пока все, — сказал я и поднялся. — Загляну к вам завтра за досье на сотрудников. Если понадоблюсь срочно, то с пяти до семи меня обычно можно найти в одном из баров Дома журналистов.
— Вы журналист? — спросил Поглощаев напуганно.
Я покачал головой из стороны в сторону, дескать, и да, и нет.
Уже у двери я обернулся и спросил напрямик:
— Послушайте, для чего вам нужен убийца? Ведь Шекельграббера не воротишь. Учтите, самосуд я не допущу.
— Дело в том, — сказал Поглощаев, — что вчера в Сандуновских банях из моего пиджака украли портмоне с документами. Это может быть совпадением, но я не хочу рисковать.
— Пожалуйста, — сказал я, — подключите к телефону определитель номера и магнитофон.
— Мы не олухи, — ответил Кашлин, — уже подключили.
Покидая похоронное бюро, я взял со стола секретарши рекламный проспект.
