Из смежной комнаты донёсся раздирающий сердце крик, какого не бывало даже в большом многоголосом цирковом хозяйстве, и Кюфарян встрепенулся. «Плаксивая какая-то приехала внучка, болезненная», – забеспокоился так тяжело и только сейчас примеряющий на себя статус деда хозяин квартиры. И, не зная ещё своей роли в этой новой для него жизни, стал нервно расшаркивать по комнате самые угрюмые мысли. При этом всё интенсивнее потирая руками краснеющую в поту лысину. А уже к вечеру она воспалилась так, что его охватил стучащий остатками зубов озноб, и пришлось вызвать «скорую».
Но эта медслужба показала прыть иную. Прибыла аж спустя три часа, когда дочь вытерла на отца почти треть спрятанной от непредсказуемости макака бутылки водки.
– Не судите нас, пожа-а-алста… Вызовов поступает выше головы-ы-ы, а каждая третья машина в ремо-о-о-онте, понимаете ли, – словно пропела быстроногая докторша и кивнула помощнику.
Тот, такой же шустрый и обходительный, надел на руку Кюфаряна электронную манжетку. Посмотрел на бегающую кверху стрелку шкалы и почти сразу молча дал врачу понять, что артериальное давление в норме. Достал из саквояжа такой же, на батареечке, градусник. На что наблюдающая за ними хозяйская дочь заметила:
– А температуру я буквально перед вами замеряла, удалось с 39 с половиной сбить лишь на один градус.
– Да нет, уже меньше 38, – глянул на свой прибор малоразговорчивый медбрат.
– У вас же он электронный, на целое деление искажение даёт, – убирая со лба прядь смолистых волос, сдержанно заметила дочь.
– Ну, ничего уже, тенденция пошла положительная, – теперь отвергла её подозрения, не поднимая головы от заполнения «сигнального листа участковой поликлинике», сама докторша.
– Конечно, только без укола анальгина с димедролом тут вряд ли обойдёмся, – продемонстрировала свои медпознания дочь Кюфаряна.
– Что вы! – повысила голос вскинувшая на неё усталый за смену взгляд круглолицая врачиха. – У меня осталось-то их всего по две ампулы. А сейчас вот ехать к ребёнку… Нет, такому пожилому отдать не могу, парацетамольчику ему будет достаточно.
«До чего я дожил, забодай циркач осу? Даже уколы на моей старости уже экономят!» – пронзил себя обидой ветеран и отвернулся лицом к стене. А медики собрались под растерянный взгляд его дочки и спешно направились к выходу. Но едва приблизились к двери, как подслушивающий их Ник вдруг чудом выскочил из клетки и перегородил оставшийся путь. «Ишь, какие спрытные… ветеринары в цирковом животнике, и те внимательнее были!» – оскалив обезьяньи зубы с двумя клыками, пробурчал он понятным только для себя языком. Принял позу точно ожившей в парке скульптуры защитника революции и стал делать отталкивающие от себя движения густошёрстными руками. Словно возвращая с визгом медиков назад, к больному.
