Лики земного родства | страница 40
Споро собрала крестьянский стол под продуктовым «предводительством» своей уже молоденькой картошки. Усадила ближайших по бабскому духу соседок да детишек и, довольно поправляя фартук, объявила:
– Ну, вроде как усе в сборе, слава Богу, можем обе-дати.
– Да-да, мамань, спасибо! – настороженно подал голос молоденький «виновник» такой трапезы и посмотрел на уже обогащённого морщинами отца. – А про Лайку-то забыли… Где она?
– Дык мы ж тобе писали, шо вскорости за тобой и она убёгла… Теперя шарицца по всем дворам, – удивился тот.
– Но я такого письма не получал! Неужели моя собачка могла так испортиться?
– Значицца, пошта у нас така, в этот… как его, космос, уже людёв посылаем, а конвертик-то по земле притаранить не можем, – засмеялся отец. – И насчёт порчи-то не сумлеваюсь… Ты вот, сынок, тоже ровно другой члавек теперя, даже матерь с трудом узнала.
«Что вы, предки деревенские, понимаете в нашей городской моде», – задумчиво дотронулся Вовка до своего чубчика-ёжика и, не дожидаясь окончания застолья, вышел во двор. Бросил по-юношески торопливый взгляд на идущую к соседним домам травянистую улочку. И вот на её зеленовато-сером фоне замелькало родное для него четвероногое существо.
– Лайка? Лайчик мой! – крикнул он и кинулся в сторону продолжающей своё безразличное шествие маленькой собачке.
Уже на приближении к ней мысленно отметил: «Она ведь из белошерстной в черные яблоки умницы превратилась в обычную серо-грязную дворняжку с куском падали в пасти… Такой никогда ещё не видел». Догнал её и, протянувши к ней навстречу руки, с тревогой в голосе прошептал:
– Здорово же, Ла-а-айка, подружка моя!
Но она, словно глухонемая старушка, молча обошла его и лишь ускорила свой ход. Глядя на удаляющийся опущенный хвостик своей любимицы, Вовка прослезился и почти прокричал:
– Неужели ты всё забы-ы-ыла… Или так обиделась за расставание?
И, раздавленный душевным прессом столь отчужденной встречи, он почти такой же, лайкиной, походкой безразлично поплёлся назад к дому. Суетливо восстанавливая в памяти все важнейшие дни и даже часы их неразлучной дружбы.
…Вовка ведь оказался первым человеком, которого зафиксировали её открывшиеся после рождения слипшиеся глазёнки. Подобрав этот не до конца утопленный кем-то в котловане пятнистый комочек, мальчишка тогда со слезами жалости принёс его домой. И мать, чтобы не травмировать ребёнка, согласилась с его доводами по «удочерению» этого едва начинающего ползать существа. А единственным и самым строгим отцовским условием стало: «ежели перестанешь справлятися со школою и по дому, то сам ёную выкину назад». И уже к концу следующего лета, подбирая с окрестных лугов остатки сена, он оказался случайным свидетелем чуть ли не циркового действа сына с его озорной питомицей.