– Да, капец «любимой» конторе, точняк… Твой следак уже вторую неделю ходит в безработных.
Отставник почувствовал такой прилив энергии, что даже прилюдно поцеловал жену, взял в охапку детишек и точно взлетел на небеса. «Приземлился» лишь у дома, когда увидел закопчённые окна лоджии, на которую с недоумением уже посматривали соседи. Споткнувшись о крыльцо, Вадим на одном дыхании, словно повторно сдает проваленный недавно офицерский зачёт, взбежал на второй этаж. Виртуозно пролязгав входными замками, сразу кинулся к своей «камере» хранения. Выбил стекло заклиненной дымом двери и… мясисто упал на колени. Перед ним чернела большая выгоревшая в полу дыра с печально дотлевающими купюрами. Он закашлялся их едким жизненным исходом и спешно, чтобы не потерять сознание, открыл настежь окно лоджии. И с улицы ударил ему в лицо свежий летний ветерок, который донёс уже весёлую на этот раз синичкину песню:
– Ци-пи-ци-пи… погубил, ци-пи-ци-пи… прилетел, ци-пи-ци-пи… потерял, ин-ча-ин-ча…
«Вот те и «нича», – уловив лишь такой птичий звук, мысленно резюмировал облившийся холодным потом грузный хозяин. – Да лучше бы мне, бля, суд вмазал… нет, частичную конфискацию лучше, чем такое».
Он вернулся в своё, словно пристёгнутое к берёзовой рощице, селеньице раньше посланного сюда письма. Поэтому его не ждали даже родители. Изменившегося за год городской учебы паренька приняла за чужака сама родная для него природа. Завидев щеголеватого с рюкзаком юношу, который доехал до береговой кромки на конной попутке, уже и не шелохнулось привычной рябью солёное озеро. Недружелюбно «подкладывала» ему под штиблеты свои разбитые колдобины петляющая отсюда к дому полевая дорога. Даже куда-то задевалось так знакомое Вовке ещё с пеленок звонкое разноголосие пернатых.
– Неужель то наш сынок?.. И чем-то схож, и нет, – вглядываясь в появившийся на горизонте силуэт, оперлась на черенок тяпки вспотевшая от огородной прополки мать.
– Сумлеваюсь… он бы загодя дал знать, – прищурился в ту же степную лёгкого марева сторону отец и продолжил возиться вилами у навозной кучи.
– Твоя жеть походка, и кепаху тожеть хвастливо к небу задрав… Да Вовка же то, он! – с радостью перевела она взгляд на мужа.
А когда тот вовсе приблизился с широкой, на все веснушчатое лицо, мальчишеской улыбкой, не без удивления подумала: «ешшо и стилягою зачем-то заделавси… Дала ж ему добрые шерстяные брючки, так поглянь-ка, панталоны с них каки-то зробил, с мылом натягивае, шо ли… И куртяжку вельветовую тожеть заузил, аж лопатки выпирають».
