— Только через мой труп, — зачем-то вырвалось у меня. Но я был возбужден и зол. Что мне отнюдь не свойственно.
— Можно организовать и это, — пообещал тесть.
«И который же это будет по счету мой потенциальный убийца?» — подумал я. Вслух же сказал:
— Будьте благоразумны, Владислав Игоревич. Мы оба хотим Анастасии добра. Велите вашему нукеру отправляться в своем геликоптере обратно. Пусть попорхает где-нибудь над историческими памятниками Москвы. Авось не собьют.
В трубке наступило минутное молчание.
— Вот что мы сделаем, — произнес наконец Шиманский. — Я сам к вам приеду во второй половине дня. И мы решим эту проблему. А Мишель пока останется у вас.
— Только скажите ему, чтобы он не удалялся от своего вертолета дальше, чем на пятнадцать метров. Завтрак ему принесут сюда.
Я протянул трубку Зубавину. Тот выслушал босса и кивнул. Потом белозубо улыбнулся и нахально спросил:
— А симпатичные медсестры у вас тут водятся?
— Я вам пришлю одну, — пообещал я, имея в виду, разумеется, Параджиеву, которая как раз маячила у входа в клинику.
День начинался непредсказуемо и обещал быть бурным.
— За этим героем в шлеме и с пропеллером надо последить, — сказал Левонидзе, когда мы шли к дому, выразив и мою мысль. — Я знаю таких «крутых». Думает, раз за его спиной босс, то и он тоже ухватил черта за хвост. Это же надо набраться такой наглости! — прилететь одному и решить, что здесь можно всех отдубасить! Зря ты мне не позволил ему врезать.
— Что-то не помню, чтобы я тебе этого запрещал.
— Ну… я и так догадался. Тоже мне рейнджер техасский!
Видимо, самолюбие Левонидзе было сильно задето. Меня же больше волновало другое.
— Пилот ни при чем, — сказал я. — Он, кажется, славный парень. Даже понравился мне своей естественной простотой. Но подобные люди служат энергетической подпиткой для шиманских. Которые никогда не остановятся перед большой кровью ради своих целей. Вот они пошли и в который раз начали обгладывать Русь. Почему, за что?
— Ну и почему же? — спросил Георгий. — И откуда пришли?
— Потому что Россия красива, совершенна, в каком-то смысле, она манит, увлекает за собой, как таинственная Незнакомка Блока. Они даже любят ее за эту красоту и непосильные им загадки ее существования, предначертанное™ в судьбах мира. Но не могут ее не есть, не грызть, полагая, что, насытившись плотью, приобщатся и к ее духу. Станут также совершенны и прекрасны. Но это — как причастие в храме: нельзя наесться и напиться, забрав себе все просфорки и чашу с освященным вином, тело и кровь Христову. Негодно обжираться святыми дарами, думая, что чем больше — тем лучше, тем спасительнее. Будет несварение души. А пришли они, как всегда, из-за наших спин. Из-за христианства, как новые язычники. Об таких потрешься — загадишься. Заразишься, как этот прилетевший Карлсон.
