Чарльз вскинул на неё взгляд… Ленайна сразу расхотела поддерживать шутку:
— Ладно, Линда, кончай. Симпатичный парень. Незачем превращать его в соляной столп. Смотри: он побледнел.
— Ага… — Линда неторопливо подошла, повиливая своим милым задом, сексуально обтянутым слишком прилегающими штанами из настоящей кожи. Шпильки каблуков делали её выше на добрых шесть дюймов (Форму она принципиально одевала только на службе!), — Я всегда была неравнодушна к таким молодым… Симпатичным. Наивным и юным… — она неторопливо обходила парня по кругу, легонько прикасаясь оттопыренным пальчиком с чудовищным накладным ногтем к шее, груди и спине бедолаги, — мальчикам. Мне, старой и прожжённой шлюхе, так не хватает ласки вот таких, восторженных и девственных… Наивных. Неофитов.
Комедию, от которой парень заметно побледнел, усугубил Миша: он просто шлёпнул Линду пониже спины, прокомментировав:
— Наставишь мне рога — ему не жить! — и грозно глянул на Чарльза.
Чарльз покраснел. Покрылся потом. Коленки, как у давешней диспетчерши, начали выбивать дрожь, словно кастаньеты.
Ленайна покачала головой:
— Вы, двое придурков. Хватит. Парень теперь всю ночь будет мучиться от эротических кошмаров…
Поехали, мне надоели ваши игрища.
В машине Линда и Миша оглушительно ржали:
— Нет — ты видела, видела?! Какое у него стало лицо?! Да он же чуть не обмочился, когда ты провела ему по горлу ноготком с лезвием!
— Ну так!.. На том стоим: мы же закалённые в боях, и жутко развратные в моменты расслабления, ветераны жестоких схваток! Драться — так драться, трахаться — так трахаться! А что — может, и правда, стоило его взять? Да и ту диспетчершу тоже — я же видела, как ты буравила её глазами: только что дырку не проглядела!
Ах, вот оно что… Линда банально приревновала!
Ленайна просто фыркнула, сплюнув в открытое окно.
Машину она вела небыстро, потому что боялась за эту развалюху: непохоже, что хлипкая рама — только-только выдержать вес троих-четверых! — смогла бы противостоять нагрузкам больше ста миль в час! Да ещё на поганой сельской дороге, покрытой застарелыми выбоинами, трещинами и бугорками. На Мишу и Линду она не смотрела: пусть себе детишки порезвятся! Сегодня они даже никому ничего не сломали и не отрезали. Не говоря уж о том, что полгорода не разнесли в щепы…
А могли бы.
* * *
Приземистое здание длиной в добрый квартал, и шириной — в половину, одиноко торчало посреди просторов полей с «особой северной» пшеницей, плотные тугие колосья которой медленно переваливались волнами под жиденьким полуденным ветерком.
