Герберт Грассе передаст сигнал на предприятия, с которыми он связан, а через графиню Эрику фон Брокдорф или кого-нибудь другого рабочему Нейтерту – в группу Нейтерта-Бёме-Грассе, выделившуюся для активной борьбы из кружка кинорежиссера Вильгельма Шюрмана.
И вот мы отцеплены от Отто, от руководства. Мы одни на заводе и можем только гадать: какой же группе принадлежат и за что арестованы на заводе голландец Томас Баккер из упаковочного цеха и полька Кюнцель – у нее муж немец. За «антинациональные разговоры», за распространение подстрекательских листков (хетцбрифен). Что, естественно, классифицируется у нацистов как хохферрат, как «содействие враждебной воюющей стороне» и как «попытка насильственного свержения существующего строя».
Мы многим дольше, чем после расклейки лозунгов, отстаиваемся. Потому что тревога. Соседняя группа подпольщиков «пошла вверх».
Мы изолированы, и я встречаюсь только с Марио. В курилках больше слушаю, чем говорю. Сводки Би-Би-Си передаю только Марио, только с глазу на глаз. Ему поручаю собирать среди партийцев пожертвования на партию. И не чаще обычного захожу на склад к Фридриху.
Мы «отцеплены», изолированы, и поэтому не спеша рассуждаем о том, что все-таки хорошо, что успели до тревоги распространить газету «Иннере Фронт», перевести речь Сталина на праздновании Октябрьской революции. И что эта речь лаконична и выдержана, она понравилась всем на чердаке у Жоржа и производит сильное впечатление. Но что вообще-то пропаганда и особенно массовые мероприятия у наци поставлены неплохо. Одна навязчивая, проводимая огромным количеством сборщиков на улицах винтер-хильфсверк (зимняя помощь) чего стоит. Попробуй пройди в это время по улице без нацепленных безделушек, какой-нибудь пары деревянных сабо-башмачков – в обмен на пожертвованную мелочь: «Нашим солдатам на фронте холодно». А нацепил, не устоял – чувствуешь себя уже не антифашистом, а иудой-предателем, сообщником наци (я опять в таких случаях за свое: «ферштейе нихт, нихтс да[40]»).
И еще о том, что зимнее наступление Красной армии (сейчас оно все же на исходе) – большая военная и политическая победа, но еще не окончательная. Летом можно ожидать новой попытки гитлеровцев занять Москву.
И здесь мы резко расходимся во мнениях. Фридрих считает, что солдаты еще пойдут. Потому что «послушание трупов[41]», врожденная дисциплина и чинопочитание, вдолбленное нацистами, привычка ходить строем в маршевом ритме, и пока еще успехи.
