– Алекс, привези другой, целый. Нельзя же такую дрянь на выключатель ставить.
Разговариваю на эту тему с Гнатом, Марио, Жозефом. Соглашаются в принципе. Надо действовать. Но как?
Филоню, часами пропадаю в курилках, задерживаю доставку деталей. И вот уже выведенный из себя бригадир Буяк отвешивает мне оплеуху.
Даю сдачи. Небольшая драка. Скандал в цехе и на следующий день – так называемый выездной суд. Меня вызывают, требуют объяснения. Прикидываюсь дурачком и кое-как выкручиваюсь.
Фридрих встревожен.
– Спокойнее, Алекс, нельзя же так. В следующий раз дело передадут в гестапо.
Утром на склад присеменил Фридрих. Он сегодня серьезнее обычного. В руке пачка нарядов.
– Морген, Алекс.
– Здравствуй, Фридрих.
– Пришел попросить тебя прихватить мои бумаги в заводоуправление.
Потом зоркий взгляд на меня, в цех и тише:
– Приезжай ко мне ровно в восемь.
– Буду непременно, Фридрих.
– Там тебя один товарищ желает видеть.
– Буду непременно. Радио успеем послушать?
– Успеем. Только точно.
– Само собой.
…И вот ровно в восемь, сквозь надсадное пиликанье глушителей, далекие звуки тамтама. В приемнике тонкое посвистывание.
– Настраиваются на Лондон, проклятые наци, – ворчит на жильцов верхних этажей Фридрих, – увидишь, как сейчас спадет напряжение. Им во всем преимущество. Ты знаешь, какие у них мощные приемники.
Прильнув к радио, мы стараемся запомнить сводку. Она безрадостная.
Небольшая темная, бедно обставленная комнатка привратницы – консьержки по французским понятиям. Жена Фридриха Мария – тоже маленькая, скромная, вышла. Она что-то делает во внутреннем дворике – она на часах.
– Пора, – говорит Фридрих и накидывает плащ. Выходим. С Фрейлигратштрассе[30] – направо. Шагаем по Фонтанепроменаде, пересекаем оживленную Урбанштрассе, уходим от огней к пустынной набережной Ландвер-канала.
– Отто, которого ты встретишь, – на ходу поясняет Фридрих, – хороший, крепкий товарищ. Он заинтересовался твоей работой с иностранцами, захотел на тебя посмотреть. Я ему много о тебе рассказывал.
В наступивших сумерках на набережной кто-то, молча, сзади присоединяется к нам. Коричневый мягкий дождевик, круглая фетровая шляпа.
– Отто, – представляет мне Фридрих незнакомца, – ну, я пошел.
Не спеша удаляемся от места встречи, молча петляем, осторожно на поворотах посматривая на пройденный путь. В отблесках далеких уличных фонарей украдкой разглядываю Отто. Смуглое, слегка скуластое, тонкое лицо. Плотно сжатый рот. Среднего роста, сухощавый, стройный. Во всем: в лице, в походке, в фигуре, – постоянная привычная настороженность.
