Репку, одетую в платье княжны, покрыли паволокой, якобы от сглазу, чему никто не удивился. Из-под паволоки виднелся только кончик косы с цветными лентами и серебряными привесками, но распознать, Прямиславы Вячеславовны эта коса или какой-нибудь другой девушки, туровские бояре и тиун Тудор не смогли бы, даже если бы задались этим вопросом.
На требование выкатить княжне кибитку тиун развел руками: у него были только колы, двухколесные телеги для поклажи, да еще волокуши. Трепещущую от страха Репку посадили в седло, и обоз потихоньку двинулся на юго-восток.
Сначала дорога несколько верст шла вдоль реки до самого ее истока, а дальше пролегала через лес. Отец Тимофей со своим топором, как и обещал, сопровождал обоз – он шел впереди и зорко оглядывал опушку леса у дороги. Именно он своим наметанным глазом первый заметил подозрительное шевеление веток на вершине березы.
– Вон, вон! – вдруг закричал поп диким голосом, скидывая топор с плеча. – Вон, на березе! Стреляй, стреляй!
Никто ничего не понял, женщины остановились, челядинки сбились в кучу возле своих хозяек. Еванфия вырвала у няньки ребенка и прижала к себе, кто-то из ближайших отроков схватил повод лошади, на которой сидела «княжна».
– Стреляй, ворона, что стоишь! – Расторопный отец Тимофей сорвал со спины отрока лук, ловко согнул его, натягивая тетиву, выхватил стрелу, наложил, прицелился.
С вершины березы раздался громкий пронзительный свист: отец Тимофей выстрелил, стрела ударила куда-то в гущу веток на вершине, крона березы задрожала, наземь посыпались сорванные зеленые листочки. И тут со стороны опушки раздались крики, свист, многоголосый вой. Какие-то люди в боевом снаряжении выбежали из леса и толпой помчались к реке.
Женщины разом закричали, мужчины схватились за оружие; отроки вскинули щиты, выхватили из ножен мечи и растянулись цепью, загораживая женщин. А нападающие катились из леса сплошной волной; казалось, тут было целое войско. В мгновение ока вдоль всей длинной линии ладей на катках завязалась схватка. Сам боярин Самовлад в блестящем шлеме, с мечом и щитом, который ему быстро подал отрок, бился впереди своих людей.
Но больше всех отличился в схватке отец Тимофей. В рясе, подпоясанный веревкой, без шапки, упавшей еще в самом начале боя, сверкая широкой лысиной, окаймленной развевающимися рыжеватыми волосами, он держал свой топор двумя руками и крушил нападавших, как ураган. Его необычный вид, красное свирепое лицо, блеск топора и быстрота движений поражали врагов, и мало кто осмеливался подступиться к попу-ратоборцу.
