– Распотешился! – зашипела она. – Давай веди! Лошади готовы?
– Ты отрок бойкий, еще в воеводы выйдешь! – шепнул в ответ Звонята. – Если лошадь со смеху тебя не сбросит!
Во дворе стояла темнота, но зевающая дружина безропотно готовилась в путь. Отроки хорошо знали, сколько тревог исходит из Белза, и верили, что, если князь гонит их туда среди ночи, значит, так надо. Хорошо, что коней покормили и сами успели поесть. Чуть поодаль от крыльца знакомые Прямиславе Тешило и Рысенок держали двух лошадей, самых смирных, которые нашлись среди заводных коней дружины.
– Я же не умею сама! – испуганно сказала Прямислава Забеле.
Когда она ездила верхом по Турову, там отроки вели идущую шагом лошадь под уздцы.
Та ахнула и кинулась к Звоняте: никто и не подумал о том, что выросшая в монастыре княжна не умеет ездить верхом. Тот коротко выругался, подтянул к себе Рысенка и что-то приказал ему.
– Полезай, не бойся, я коня поведу! – сказал отрок Прямиславе, подойдя к ней. – Давай подсажу. Ты держись только.
Звонята своей широкой спиной загородил двух поддельных отроков, пока те с помощью отроков настоящих неловко взбирались в седла. Непривычная мужская одежда, огромные поршни, смущение и тревога сильно мешали даже Забеле, которая умела ездить верхом.
Звоняте подали его собственного коня, он одним махом взлетел в седло и шагом поехал к воротам. Прямислава и Забела двинулись за ним следом, Тешило и Горяшка прикрывали их сзади. Ровным строем дружина проехала по короткой улочке от тиунова двора к воротам, копыта стучали по сухой земле, но наблюдали за отъездом только дозорные да кое-где вороны.
– Кар-ка-ар! – раздавалось в предутренней мгле, и Прямиславе казалось, что эти черноперые наблюдатели смеются над их неуклюжей хитростью.
* * *
До самого утра бегство княжны со служанкой оставалось незамеченным, и они находились уже на полпути к Белзу, когда в горницах посадничьего терема только проснулись. Раньше всех поднялись боярыни Анна и Еванфия: первую разбудила сокрушенная Зорчиха, а вторая встала к плачущему ребенку и, качая его, с тем же вниманием слушала шепчущую няньку. Обе были потрясены новостями: если боярин Ядринец, муж Еванфии, знал о замысле передать Прямиславу бывшему мужу, то его жена об этом ничего не ведала и возмутилась. Вот ведь придумали: и княжне жизнь загубить, и отца ее оскорбить!
К счастью, боярыни были женщинами неглупыми и решительными. Дальше они все взяли на себя, и бедной Зорчихе осталось только молиться за свою улетевшую голубку да разбирать вещи. С собой Прямислава и Забела прихватили только мелочи вроде гребешков и одной рубахи на смену, а все роскошное, богатое приданое из драгоценных тканей и мехов осталось на попечение осиротевшего посольства. Зорчиха достала исподнюю рубаху Прямиславы с вышитыми опястьями, далматику из тонкой желтой шерсти и паволоку тончайшего греческого шелка. Во все это боярыня Еванфия нарядила одну из своих девок, взятых в дорогу для услуг, круглолицую и скуластую Репку. Никакого сходства между нею и Прямиславой не имелось, но роста они были почти одинакового, и потому для сегодняшних целей Репка подходила гораздо больше, чем Крестя. Да и грех, имея выбор, опять заставлять послушницу надевать мирское платье!
