Юрий окинул взглядом женщин: Прямислава встала и сжала побелевшими пальцами спинку кресла, Забела приняла боевой вид, Анна Хотовидовна тоже поднялась, точно готовясь защищать свою княжну. Его замысел ошеломить жену внезапным наскоком провалился, и он сам был виноват в своей глупой ошибке, которая все погубила. Не дожидаясь, пока крики Пожарихи кто-нибудь услышит, Юрий быстро повернулся и вышел.
И только когда шаги его стихли, Прямислава вдруг осознала, какой груз все это время лежал у нее на плечах, и села, не глядя, едва ли не мимо креслица. Ее колотило, хотелось плакать и смеяться. Вот она и познакомилась с мужем! Мысли смешались: все то, что она раньше знала о нем, и то, что сейчас увидела сама, никак не складывалось в единый образ. Прямислава не понимала, как ей следует относиться к нему и что теперь делать. Легко было отвергать его, пока их разделяли леса и долы. Но вот он здесь, ее муж, с которым ее когда-то так торжественно венчал нарочно для этого приехавший в Берестье туровский епископ Симон. И хватит ли у нее духу сказать, глядя мужу в глаза, что она отвергает благословение Божье, венчавшее их «честью и славой», соединившее их навеки «во един дух и едину плоть»? При первом же взгляде на него казалось, что он – хороший человек, и даже если заблуждался, сбивался с пути, то сердце в нем доброе. Хотелось поверить в его любовь к ней, Прямиславе, – такое искреннее чувство звучало в его низком голосе, сияло во взоре, отражалось на лице. А поверив – сразу все простить, потому что любовь искупает в глазах любимого всякую вину.
В этот день Юрий говорил с князем Вячеславом, но Прямислава не спускалась, да ее и не звали. Зорчиха и Забела бегали вниз, слушали у дверей гридницы, о чем идет речь перед княжеским престолом. Вячеслав обещал простить зятя и не преследовать его, но вернуть ему Берестье отказался. Перед Юрием вырисовывались два пути: либо идти в монастырь, где ему при его склонностях едва ли понравится, либо искать себе местечко при дворе какого-нибудь сильного князя: таких изгоев «держат в чести» и сажают за стол, но это не что иное, как почетное нахлебничество.
Раз или два мятежник пытался произнести имя Прямиславы, но Вячеслав знаком призывал его молчать. Говорить о ней еще не пришло время.
На другой день Прямислава увидела своего мужа, будучи одета и убрана, как полагается. Происходила встреча в гриднице, в присутствии князя, его бояр и воевод, а также всех знатных туровцев и духовенства во главе с епископом. Было совестно, что их семейные дела разбирают на глазах у стольких посторонних людей, но, как утешала Анна Хотовидовна, пусть стыдится князь Юрий, по вине которого все это стало необходимо.
