Он поднял чашку.
— С чего начнем?
— С того дома. — Габриела снова потерла ногу. — Девочка или сейчас там, или была там раньше.
— Неужели? — Не мог же он пропустить какие-то улики, которые она заметила.
Габриела выдержала его недоверчивый взгляд.
— Я это видела.
— Видели?
— Да, видела. — Откинув со лба волосы, она дотронулась до виска. — Мысленно, понимаете?
Она не собиралась сдавать позиции, но и не похвалялась своим даром. Гордона это приводило в недоумение. Ведь нет ничего более естественного, чем гордиться своими талантами, использовать их, причем в первую очередь ради собственной выгоды. Такова природа человека. Но эта девушка никакой выгоды от своего дара не получала, что тоже приводило Гордона в недоумение. Ну почему она не применяла свой дар для себя? Ведь она едва зарабатывала себе на жизнь, к тому же половину заработка всегда отсылала матери и тетушке Нэнси. Хотя что тут гадать? Просто у Габриелы Вудс никакого дара и в помине нет. Эванс был прав на все сто.
Гордон раздраженно выпрямился. Они сидели друг против друга. При его резком движении колени их случайно соприкоснулись, и рука девушки, скользнув по ноге, задела его бедро. Взгляды их встретились. Гордон почувствовал странное волнение. Ни за что, думал он, глядя в ее васильковые глаза, ни за что на свете нельзя позволить себе увлечься этой девицей!
Габриела поспешно отдернула руку. Несомненно, она тоже осознавала, что между ними возникло чувственное влечение. И так же несомненно, что ей это тоже не нравилось. Непонятно почему, но Гордона это задело. Вот болван, подумал он сам о себе.
— Что у вас с ногой?
— Простите?
Какая голубоглазая невинность! Но его так просто не купишь. Грейс, сестренка, освоила этот нехитрый фокус еще в младенчестве.
— Что с ногой? Вы ее все время потираете.
Габриела отвела глаза.
— Пустяки.
— Тогда почему вы снова до нее дотронулись?
Смерив его холодным взглядом, Габриела отчеканила:
— Я же сказала, все отлично.
Ее чрезмерное негодование изумило Гордона. Казалось бы, когда годами играешь роль, можно научиться получше владеть собой.
— Послушайте, Гордон, — продолжила она, — вам лучше с самого начала кое-что твердо уяснить.
Он подался вперед. Руки его лежали на столе так близко от ее рук, что чувствовали исходящее от них тепло. Странно, он считал, что она совершенно холодна и бесстрастна, а на поверку выходит — вовсе нет.
— Что я должен уяснить?
Габриела помолчала, обдумывая ответ.
— Когда я работаю над делом, я словно бы настроена на жертву. Сама не знаю, как это получается и почему. Просто получается — и все. Я испытываю те же эмоции, что и жертва, причем одновременно с ней.
