Стрельба вдалеке утихла. Хорватова успокоилась. Снова посадила девочку играть и стала чинить рубаху Йожо.
Йожо решил, что наступил удобный момент.
— Мама, я пойду к отцу… — Он сказал это решительным голосом, не допускающим никаких возражений.
— Да куда же ты пойдешь, сынок? — Мать подняла глаза от работы и невольно приложила руку к груди. В ее глазах мелькнул испуг.
— К Сухому Верху, мамочка, — ответил сын, и пот выступил у него на лбу.
— Но ведь там стреляют… — почти простонала она.
— Там папа…
Снова послышался гул моторов. Самолеты летели совсем низко, почти над самыми трубами домов.
Йожо выбежал из дома. Он был рад, что разговор закончился. Хотя бы ненадолго. За ним медленно вышла мать, ведя за руку Зузанку.
Самолетов было два. Оба двухмоторные. Они летели в сторону Мартина. Мальчик совершенно отчетливо различал опознавательные знаки на крыльях — черные кресты с белой окантовкой. Такие же кресты, какие он видел на танках в эшелонах, двигавшихся на восток.
— Вражеские… — прошептал он.
Самолеты исчезли за южным отрогом Буковинки. Мать хотела было войти снова в дом, как вдруг послышались сильные взрывы. Один… другой… много взрывов, слившихся в мощный грохот. Йожо почувствовал на своем лице удары воздушной волны. Двери задрожали.
Мать вздрогнула и резко обернулась. На ее лице застыл ужас.
— Бомбят, — сказал вполголоса Йожо. Во рту у него пересохло.
Мать молчала. Зузанка хныкала и терла рукой глаза.
Вслед за взрывами началась пулеметная стрельба. Эхо усиливало ее.
Самолеты показались снова. Теперь один из них направлялся к Поважскому ущелью, а другой — прямо к «Взрыву». За ним тянулся длинный черный хвост дыма. Накренившись на один бок, самолет приближался к Буковинке, все время снижаясь.
И вдруг от него стало отделяться и падать вниз что-то темное. А потом один за другим послышались взрывы. Йожо лежал на земле, в ушах стучало, на него и вокруг падали большие комья земли.
Пилот подбитого самолета сбросил остаток бомб, чтобы облегчить раненую машину. Но все равно не сумел спасти ни себя, ни самолет. Машина стремглав летела вниз и упала на гребень Буковинки.
— Горит!.. Мама, самолет горит! — закричал Йожо, поднимаясь с земли и стряхивая с себя грязь. За домом завыл Гром.
Но мать больше не вышла из дому. Она забилась в угол, прижав к себе плачущую Зузанку, как будто охраняя ее от опасности. Казалось, ничто не заставило бы ее теперь выйти из дома. Сердце у нее стучало так громко, что она сама отчетливо слышала этот стук.
