— Ну и ну… — вздыхали окружающие, а некоторые громко смеялись. Они радовались, что солдаты с ними заодно.
— Сразу видно, наша кровь. Такие не предадут, — сказала звонким голосом Станкова.
Проходивший мимо управляющий отвернулся и сделал вид, что не заметил их. Странное дело: раньше он сразу же поднял бы крик, а сейчас старается ничего не видеть и не слышать.
— И этот нос повесил, — громко сказал молодой Мразик.
Управляющий, конечно, это услышал. Не мог не услышать. Ведь он проходил совсем близко. Но так и не оглянулся. Его поведение еще больше приободрило рабочих.
Кто-то даже сказал:
— Видать, уже собрал свои вещички и отправляет их подальше, а заодно и жену с детьми.
— Ну и пусть себе убирается на все четыре стороны! — засмеялся другой. — Да поживее, не то получит по заслугам.
Габриель все внимательно выслушал, а потом подробно рассказал Йожо. А Йожо с этими новостями ожидал прихода бачи Брнчалы. Тот появлялся во «Взрыве» часто. Посидит, выслушает все — и обратно в горы.
Самолеты, доставлявшие новых людей и оружие, всё чаще бороздили ночную тьму. Костры в горах, которые раскладывали то квадратом, то треугольником, указывали летчикам, куда сбрасывать ценный груз. Но костры служили не только для этой цели. На них с ожиданием смотрели люди в долинах, городах и селах.
Костры придавали им смелости.
— Уже и под Лысой горят, и под Магурой!..
В следующую ночь костры появились и у Фокачевой хаты на Голях. И всюду, где они разгорались, создавались в темных, густых лесах партизанские отряды. И возрастала надежда на быстрое освобождение.
Йожо с Габриелем вечерами вместе ждали, пока зажгутся эти огни. Напрасно Хорватова отправляла сына спать, напрасно гневалась. Даже если он слушался мать, то все равно просыпался от самого тихого, еще очень отдаленного гула моторов и сразу же вскакивал с постели.
А потом началось.
Это случилось спустя два дня после того, как разнеслась весть, что партизаны в Мартине сняли со скорого поезда немецкого генерала со свитой.
Спустя два дня.
Йожо как раз вернулся с Буковинки с большой вязанкой хвороста. Сарай уже опустел, и варить обед было не на чем. Он собирался рубить ветки, как вдруг залаял Гром. После ухода Никиты пес снова гулял на свободе. Он бегал и резвился возле «Взрыва».
Мальчик воткнул топор в колоду и поднял голову.
К Буковинке бежал Габо. Уже издали он выкрикивал:
— Йожо, Йожо-о-о!.. Начало-о-ось!
Йожо бросил хворост и помчался навстречу другу.
— Бистрица провозгласила Чехословацкую республику! — выпалил запыхавшийся Габриель. — И объявила войну немецким фашистам!
