— Давай!
Единичные взрывы слились в один мощный залп. Земля дрогнула, сотрясаясь, как в конвульсиях. И эхо, постепенно слабея, разнеслось далеко-далеко…
А в это время партизаны, только что принявшие боевое крещение, быстро удалялись от места взрыва в густой, пахнущий хвоей лес…
Новый день осветил небо над Лысой горой. Утро стояло свежее, умытое хрустальной водой.
Никита радостно выстукивал ключом рации, передавая командиру бригады сообщение:
«Туннель взорван. Путь перерезан. Первое задание выполнено успешно».
Жаркое и сухое лето клонилось к концу. Поля пустели. Лишь ячмень, картошка и капуста еще остались на узких полосках. Люди в тот год собирали урожай как-то поспешно. Только помещик Забойский вывез машину к высоким стогам под Кечку и молотил хлеб прямо на поле. На разбросанных по селу гумнах украдкой стучали цепы.
Приглушенный гул и стук молотилки долетал до самой кухни Хорватов.
«Забойский без хлеба не останется», — думала Хорватова, наблюдая в окно оживление под Кечкой. И мысли у нее были грустные. Чтобы успокоиться, она долго гладила льняные волосы маленькой Зузанки.
Но на другой день разнеслась весть, что телеги Забойского, груженные хлебом, кто-то угнал в лес. Никогда, мол, помещик не будет есть хлеб этого урожая…
И чем ближе был конец лета, тем больше становилось таких необычных событий.
За новостями Йожо ходил на кирпичный завод. Габо постоянно крутился возле рабочих и поэтому легко все узнавал. Все чаще приходили вести о действиях партизан. То они взорвали товарный состав, груженный танками и амуницией, то взлетал в воздух мост или виадук. Неподалеку за Грозновом взорвали туннель вместе с эшелоном.
На кирпичном заводе рабочие уже открыто говорили: «что-то будет», «конец нашим хозяевам». Перестали шептаться по углам, разговаривали без страха, вслух, в цехах и во дворе.
Габо, заметив, что рабочие собираются группами, тут же подходил к ним. Рабочие его не прогоняли и при нем говорили совершенно открыто. Они ведь знали, что он сын Ганзелика.
— Вы слышали? — сказал как-то на заводском дворе Винцентик, работавший на формовке фасонного кирпича. — Говорят, солдат послали в Канторскую долину выкуривать партизан.
Все навострили уши, чтобы не пропустить ни слова. А Винцентик рассказывал, хрипло смеясь и открывая при этом пожелтевшие от табака зубы: солдатики, дескать, пришли в Кантор, съели гуляш, который привезла им кухня, встретились с партизанским отрядом, поговорили, покурили и вернулись в казарму. Командир подал донесение: никаких партизан в Канторе нет… А на другой день пятеро солдат бежали из казармы на грузовике, прихватив оружие и ручные гранаты.
