— Как же мог ваш муж уйти, если мы его не встретили?
— Он ходит не по шоссе, а по проселку вдоль Буковинки.
— Ах вот как!.. А почему именно вдоль Буковинки? Так ближе, что ли? — поинтересовался невысокий жандарм.
— Он к этой дороге привык. Ну… и это ничуть не дальше.
Усатый послал двух своих помощников на дорогу под Буковинку. Если Хорвата не догонят, пусть идут прямо на «Holzindustrie A. G.».
— Задача ясна? — громко закончил комиссар.
— На машине мы бы его в два счета догнали, — сказал один из посланных. — На сто процентов… — Ему не хотелось сбивать ноги на ухабистой, пыльной проселочной дороге.
— Пойдете пешком, — повторил свое решение комиссар. — Дорога плохая…
Два молодых сыщика ушли недовольные.
— А мы тут пока побеседуем и поглядим дом ваш, — елейным голосом сказал комиссар Хорватовой. — Значит, здесь собирается ваш знаменитый революционный комитет, пани Хорватова?
— Знать ничего не знаю. У меня работы по горло. Ничего не знаю, — ответила Хорватова уверенным тоном.
— А что скажете на это вы, Грегора? — обратился комиссар к человеку с деревянной рукой.
— Говорите! — Жандарм подтолкнул Грегору вперед.
— Я… я… пан комиссар… не знаю… ей-богу… — стал заикаться вахтер с кирпичного завода.
Поведение Грегоры означало, что он в этом не замешан. «Но кто же тогда?..» — ломала голову Хорватова.
— Странно… Почему-то у вас язык заплетается, Грегора, — усмехнулся комиссар. — Ну-ка, осмотрите все повнимательнее.
Начался обыск. Шкаф, стол, полка для посуды — ничто не укрылось от колючих глаз сыщиков. Когда комиссар стал выбрасывать из шкафа одежду и белье, Хорватова не выдержала, подбежала, оттолкнула его от шкафа и крикнула:
— Не швыряйте, не вы складывали!
Комиссар взмахнул короткой, толстой рукой.
Но не ударил.
Йожо наблюдал затаив дыхание. Он восхищался тем, как смело защищается его мать. До сих пор ему казалось, что лучше не обращать на себя внимания. Поэтому он притворялся спящим. Но, увидев, что толстяк хочет ударить мать, выпрыгнул из постели и, как был, в коротких заплатанных подштанниках и разорванной рубахе, подбежал к ней и, крепко обняв, закричал:
— Не дам маму бить! Не дам! Что вам здесь надо?
Сыщики на миг остановились. Первым опомнился комиссар:
— А ну-ка, парень, полезай назад в постель! Не вмешивайся в наше служебное дело, не то выпорю.
Его толстое лицо налилось кровью.
— Не имеете права бить! — крикнул Йожо, не отпуская мать.
— Сопляк! — разозлился комиссар и снова стал ворошить содержимое шкафа.
