– Почему? Почему бы мне не кипятиться? – спросила Маша.
– Потому что ты – не чай, – резонно ответил Роберт. – Так, ты вся дрожишь.
– Ничего я не дрожу.
– Пойдем в кафе, выпьем чаю и ты НЕ будешь дрожать так, – примирительно рассмеялся Роберт. Когда они оба, вдвоем, вошли в кафе, это было, в общем-то, довольно странно. Их усадили за маленький – единственный свободный – столик в кафешке. Официантка бросила им одно меню на двоих, но, поскольку Маша и думать не могла ни о какой еде, кроме шоколадного торта, выбор был прост.
– Принесите торт и два чая. Один зеленый, другой с бергамотом, – попросил Роберт. – У вас есть молочный улун?
– Да, конечно, – кивнула официантка и ушла, забрав столь дефицитное меню.
– Ты помнишь, какой я люблю чай, – сказала Маша утвердительно, но Роберт только пожал плечами.
– Это не так сложно, когда работаешь с человеком так долго, как мы с тобой. Ну что, ты успокоилась немного? Мы сейчас спросим, может быть, у них тут найдется зарядка для твоего телефона. У тебя же обычный яблочный аппарат, да?
– Да, самый обычный, – кивнула Маша. Однако зарядки для телефона в кафе не нашлось. Наплевать. Маша решила, что, раз уж вечер окончательно испорчен, она поедет домой к маме. В любом случае. Сегодня она не хотела ни о чем рассказывать Гончарову, так она была зла. Особенно о том, что он скоро станет отцом. Перебьется. Пусть ему дверь рассказывает.
– Как ты вообще поживаешь? – спросил Роберт с улыбкой, глядя на то, с какой скоростью поглощает Мария Андреевна Кошкина шоколадный торт. – Счастлива? Я слышал, вы назначили дату?
– Я не понимаю! Мы назначили ее сегодня утром. Сегодня! Как все об этом узнали?
– Я лично – от Щучки.
– А, ясно. Ему небось Николай сам донес. Поделился радостью, – мрачно кивнула Маша.
– Значит, с делами покончено? Будешь строить семью? – спросил он, вызвав яростный протест.
– С чего бы? Я не собираюсь ничего бросать. Парк я доделаю, это точно. И рекламная концепция на весну сейчас как раз разрабатывается. Кто знает… Семья – это хорошо, но это еще не все! Я вообще не думаю, что моя жизнь сильно изменится после этой свадьбы. – Маша и сама чувствовала, что несет полный бред. Ее жизнь не изменится? Ха! Да она меняется прямо сейчас, пока Маша пьет чай. Растет, преображается. Ничто не будет прежним.
– Ты знаешь, я не должен был бы тебе этого рассказывать, – пробормотал вдруг Роберт, отодвинув чашку остро пахнущего чая с бергамотом в сторону. – Это вообще не мое дело. Гончаров, возможно, сам тебе все расскажет, когда появится ясность.
