— Ее застали в его постели, но она невиновна? Уверен?
В словах Сева не было обвинительных ноток — только сомнение.
— У нее не могло быть с ним связи, потому что до меня она ни с кем не спала.
К его немалому удивлению, Сев моментально принял его объяснение.
— И кто тот сукин сын, который ее обвинил? И зачем ему это было нужно? И какого черта ты до сих пор не выбил из него всю дурь?
— Потому что я — тот сукин сын.
— Ты… — Глаза Сева блеснули яростным огнем, словно на мгновение он задумался над тем, не стоит ли реализовать свое предложение о побоях. Видимо, желание защищать женщин у Данте в крови. Кто бы мог подумать? — Но почему? Как так получилось?
— Я обнаружил ее в его постели. Пока у меня нет всей информации о случившемся. Пока. Я все неправильно понял. И у нас есть причины — их бы я не хотел объяснять — заставить всех верить в истинность нашего брака.
— Как оно и есть на самом деле. — Сев допил остатки своего напитка. — Иначе и быть не может, учитывая выбор инферно.
— Раз уж ты заговорил… Я спросил об этом Примо, но…
— У нашего деда стойкое мнение на этот счет.
— А ты с ним не согласен? — Внезапно Гейб почувствовал облегчение, что Сев не верит в сказку. — Ты тоже над этим смеешься?
— Ты ждешь, что я скажу, что инферно уйдет. Что оно не существует.
— Конечно, не существует.
Сев рассмеялся:
— Я тоже так думал до того момента, когда мы с Франческой впервые коснулись друг друга. Так думали мои братья, пока оно не настигло их. И наши четыре кузена. Все мы пытались противостоять. И все проиграли. Смирись. Если ты — Данте, ты застрял в инферно.
— Я не Данте!
— Именно это я и планировал тебе сказать. Даже был готов отстаивать свое мнение кулаками. — Сев философски повел плечами. — Похоже, мы оба ошибались. Ты — Данте, хочешь ты этого или нет. Черт, хотим мы этого или нет.
— Слушай, не важно, как меня зовут. Как только мы с Кэт поженимся, мы исчезнем из вашей жизни навсегда.
— Это будет нелегко, — предупредил Сев. — Нельзя одну минуту побыть Данте, а потом перестать быть им. Все или ничего. Примо и нонна не позволят тебе сбежать. Как бы я этому ни сопротивлялся. — И Сев протянул Гейбу руку. — Похоже, у меня появился новый брат.
Гейб уставился на протянутую руку. Внутренний голос подсказывал ему, что, как только он ее пожмет, все изменится навсегда. Он изменится навсегда. Он примет то, что отрицал всю жизнь. И это будет его сознательный выбор.
Он посмотрел в глаза Сева и увидел в них себя. Увидел глаза, которые передаются от отца к сыну, от поколения к поколению. Увидел в них ту же страстность и решительность, которыми обладал сам. Увидел в его чертах знакомые следы счастливых дней прожитой жизни и испытанной боли. Увидел плохое и хорошее.
