— Да. Да, я завидую, — прошептал он. Невыносимая боль скрутила его железной хваткой, и никто, кроме него самого, не сможет ее ослабить. — У тебя было все, чего были лишены моя мать и моя сестра. Ты жил жизнью, о которой мы не могли даже мечтать. И ты считаешь меня в этом виноватым?
— Твоя сестра? — изумленно пробормотал Сев. — У тебя есть сестра?
Черт. Черт. Черт. Он совсем потерял контроль.
— Близняшка, — нехотя признал Гейб.
— А Примо знает?
— Нет. Пока нет. Я хотел бы подождать, пока она сама решится.
— А она… Она… — Сев замолчал, склонив голову.
Неужели в его словах прозвучало беспокойство? Даже желание защитить. Почему Сев испытывает подобное по отношению к Люсии? Если только… Если только они не похожи гораздо сильнее, чем готовы это признать.
— Но… Как она? Я хотел спросить, в порядке ли она. Но как это возможно в нашей ситуации? — Сев вздохнул. — Никто из нас не может быть в порядке.
— Ей было очень тяжело долгое время. Но она… справляется.
Сев надолго замолчал.
— Я узнал о романс отца на стороне после его смерти. Нашел письма. — Он скривился. — И совсем недавно мне рассказали о тебе.
— А если бы ты знал?
Он не засомневался ни на секунду.
— Я сразу сказал об этом Примо. Они с нонной заменили нам родителей после смерти наших собственных. Я уже был в колледже к тому времени, но мои братья… — Его губ коснулась теплая улыбка. — Зная Примо, он бы принял в семью и вас с сестрой. Сделал бы из нас одну семью. И заставил бы нас признать друг друга.
— Я знаю дедушку совсем недолго, но уверен, что ты прав.
Мускулы заиграли на подбородке Сева.
— Папа любил ее. Вашу маму. Любил ее так, как никогда не любил нашу мать. — Это признание далось Севу так же сложно, как признание Гейба в зависти. — Возможно, теперь, пережив инферно, ты меня лучше поймешь. Мои братья и я — плод его неудавшегося брака. Но не плод его страстного желания.
— Но у вас есть его имя.
— Это так. Но ты с сестрой и ваша мать владели его сердцем. Так что нам обоим есть, чему завидовать.
И это странное признание заставило Гейба по-новому взглянуть на клан Данте и его представителей.
— И что теперь?
— Может, нам стоит принять то, что мы не в состоянии изменить, и жить дальше? Возможно, мы можем изменить наше будущее. Скажи, каким образом наше имя защитит Кэт?
— Я хочу, чтобы Данте признали родство, и тогда имя Кэт не будут полоскать в прессе.
Сев нахмурился:
— А с какой стати журналисты ею интересуются?
— Пять лет назад ее обвинили в романе с женихом кузины, Бенсоном Винтерсом. Он тогда был кандидатом в сенаторы. Ее застали в его постели.
