Тишка в это время оказался на цепи. Случилось так, что однажды он крутился возле поселковой базы пиломатериалов, где его все, разумеется, хорошо знали. Кто-то вынес ему ломоть заветрившейся колбасы, и Тишка жевал её, ворча от удовольствия. Тут в ворота въехала машина. Из машины вышла женщина, которая сразу чем-то не понравилась Тишке. Пахло от нее странно-тревожно, одета была необычно. Тишка на всякий случай гавкнул и, облизываясь, прошел мимо. Он не хотел её сильно пугать, так только, обозначить своё присутствие.
Женщина ахнула, быстро забралась обратно в машину и принялась звонить куда-то по мобильному телефону.
Он с полчаса проспал возле забора, когда его разбудили.
— Ну всё, Етишка, велено тебя привязать. Добегался ты на сегодняшний день, — сказал Серёга Захаров, когда-то научивший его «служить». В это время он подрабатывал на базе сторожем и дворником. Под глазом его сиял огромный «фонарь». -Директору на тебя пожаловались, ёптырь. Так что давай, садись пока на цепь, а уж конуру мы тебе завтра смастрячим.
Тишке надели грубый брезентовый ошейник, защёлкнули на нем стальной карабин, а другой конец цепи привязали к ржавому арматурному уху, которое вечно торчало из бетонного забора — наверное, в надежде услышать что-то новое. Да что нового может быть тут, на базе. Скукота одна.
Тишка догадался, что раньше у него была свобода, только когда его посадили на цепь. До этого он мог идти куда хотел, быть голодным, играть с другими собаками или подраться с ними. Мог выпрашивать подачки у магазина или просто умереть в кустах, и вороны склевали бы его дочиста. Теперь его свобода ограничивалась длиной цепи и миской похлёбки, которую иногда приносили сторожа. Похлёбка означала жизнь и смерть, потому что, сидя на цепи, он не мог найти себе другого пропитания. А похлёбку ему делали чаще всего невкусную и жидкую. Мяса в ней почти никогда не бывало, хлеб пополам с водой, вот и все деликатесы. Да и то не каждый день. Люди знали, что пёс ничейный, никто не считал его своим, даже сторожа. Зачем кому-то кормить его за свой счёт? Скажи спасибо, что будка есть, укрытие от дождя и холода.
Етишкина жизнь!..
На такой диете он быстро похудел и сделался неопрятен. Шерсть его потускнела, свалялась, вылезала клочьями. Траву возле будки он вытоптал. Цепная собака — не самое приятное зрелище, особенно в плохую погоду.
Была уже поздняя осень, и ночами лужи замерзали. Тишка трясся от холода в сырой будке. Кроме голых досок, у него не было там ничего: ни подстилки, ни клочка сена. Об этом люди не позаботились, видно, просто мозгов не хватило. Каждый раз, проходя мимо пса, они приветливо свистели ему, иногда бросали кусочек чего-нибудь съедобного и устремлялись дальше по своим важным человеческим делам. А он оставался сидеть на цепи непонятно для чего. И это было самое плохое. Он хотел бы знать, каковы его нынешние обязанности. Кто он, охранник? Вроде бы нет. Или украшение двора? Тоже вряд ли. Если бы на его месте был человек, он, пожалуй, решил бы, что его посадили в тюрьму, исправляться. Припаяли срок за хулиганство. Дорого обошёлся Тишке тот короткий эпизод, когда он облаял женщину с мобильником. Лучше бы и пасть не разевал.
