Целый день тыкал Атс палкой то лису, то ворону, и те не раз вступали друг с другом в жестокий бой, но понять, кто кого в конце концов одолеет, было трудно. Вечером их покормили, и в воскресенье Атс намеревался продолжать свою забаву. Но когда, проснувшись рано утром, он подбежал к ящику, то, к своему огромному удивлению и разочарованию, увидел, что лисенок сидит в углу, а прямо перед его носом лежит голова вороны с большим черным острым клювом, а тело ее как-то странно распростерлось посреди ящика — черные окоченевшие лапки выставлены вперед, пальцы с загнутыми когтями скрючены. По всему ящику валялись вороньи перья.
Взглянул Атс на все это, и ему стало ужасно жалко ворону. А ведь еще вчера он желал победы лисенку и даже готов был прийти ему на помощь, если это понадобится. Почему же теперь он жалел об этой победе? Этого он и сам не знал. Но ворона, лежавшая там в ящике, вызывала у него сочувствие. Он чуть не плакал, спеша к маме с криком:
— Ворона лежит без головы!
— Ну, это лисьи проделки, чьи же еще, — сказала мама. — Наверняка она с ней ночью разделалась, в темноте, когда ворона уснула.
— Ах, в темноте! — удивился мальчик, как будто в этих словах таилось какое-то утешение.
— Конечно, в темноте. Лиса любит темные ночи, а ворона засыпает, как только стемнеет, — пояснила мама.
— Значит, вороне нельзя было спать, — сделал вывод Атс.
— А как же, ведь лиса не дремлет, — согласилась мама.
— Потому-то она и осталась без головы.
— Потому и осталась, — подтвердила мама.
— Сама виновата, нечего было спать, — рассудил Атс и, почти успокоившись, подошел к ящику. Но тут ему опять стало жалко ворону, и он горько поплакал над ней.
Теперь у Атса пропало всякое желание подсматривать в щель. Он оставил лису с мертвой вороной в покое и вернулся к маме. Но, прежде чем уйти, он тронул ворону палкой и немного потормошил ее, словно желая убедиться, что она на самом деле околела.
К маме Атс побежал неспроста. Внезапно он вспомнил о том, о чем, занятый суетой вокруг вороны, совсем позабыл. Ведь сегодня папа собирался пойти в лавку покупать лисе ошейник и красивую медную пряжку золотистого цвета. Живая ворона была куда интереснее всех этих предметов, но раз она теперь лежит мертвая, ремешок и пряжка снова приобретали значение, как будто они были живее вороны, оставшейся без головы.
— Папа пойдет сегодня в лавку? — спросил Атс у мамы.
— Зачем? — спросила в свою очередь мать, за каждодневными хлопотами забывшая об ошейнике и пряжке еще крепче, чем Атс, занятый возней с живой вороной.
