Ребенок кричал так, что Иван зажал уши ладонями. Ротик у него был маленький, розовый, как осенний листочек, свернутый в трубочку. Из него — просто немыслимо — вырывался сплошной крик. Шура суматошно качала его, изредка опуская на колени, и снова, точно куклу, трясла перед собой. В щели дверей виднелся нос, кто-то хрипато, наставительно говорил:
— Что тебе симфония!
— Маму бы такую… арапником по одному месту, — сказал другой.
Иван обеими руками сжал котелок, шагнул к двери. Надо было искать молоко.
— Сбегаю в деревню. Тут рядом.
— Спроси, сколько стоим. Не отстань. Я боюсь, — прошептала Шура.
Он спрыгнул и побежал к паровозу. По спине колотил крик ребенка. Около вагонов мело, скулил ветер, где-то пиликала гармонь — беспомощно вытягивала мелодию «Синего платочка».
— Батя! — закричал Иван, подбежав к паровозу.
Выглянул оттуда мазаный дядя — он чего-то брал из тряпочки и жевал. Другой машинист, помоложе, подкручивал у колес гайки.
— Чего тебе?
— В деревню хочу смотаться. С полчаса постоим?
— Минут двадцать, — сказал машинист под паровозом.
— Горилку захотив? — спросил машинист сверху.
— Какая к черту горилка! Ребенка везу. Молока хочу разжиться.
— Беги, мабуть, успеешь.
Сняв шапку и прижав к бокам руки, Иван бежал расчетливо и сильно. Мешали полы шинели. Около крайней хаты стайка ребятишек шарахнулась врассыпную.
В хату ввалился, пошатываясь, дыша запальчиво, с шапкой в руке, мокрый. Перевел дыхание:
— Молока!
Сухонький старик, крошивший ножом табак, посмотрел на него горестно, но сказал бодрым баском — к такому привыкли:
— Нема. Давно нема.
В двух словах рассказал Иван свою историю. Старик слушал расслабленно, потухший взор его был уже далек от тревог и забот жизни, но вдруг встрепенулся и тонким, птичьим голосом крикнул в окошко:
— Федька, ходь сюда!
Вошел маленький бледный мальчик лет семи в длинных штанах и, раскрыв глаза, любопытно уставился на Ивана.
— Веди товарища к Панкратихе. Нехай она сколь могеть даст молока, — и пояснил Ивану: — У ей у одной корова. Через нас девять разов проходил хронт.
Когда побежали, Иван понял: так не управишься и за целый час. Кинул Федьку себе на плечи, сжал руками ножонки:
— Указывай куда!
И Федька кричал, как шоферу в машине:
— Вонатко туды. Вонатко сюды. Вон-вон, тое крыльцо-то.
Молодая высокая женщина, выслушав его, кинулась к столу, но кувшин уже был пустой и стоял вверх дном, перевернутый.
Она вырвала из рук Ивана котелок, метнулась на улицу.
Иван и Федька затопали следом.
