— А кто платить за багаж будет? Ты? Сдурели совсем, за все хватаются…
— Я возьму это с собой, — твердо сказала Маша, прижимая к груди рисунки.
— А я возьму набор кастрюль! — неожиданно взвизгнула Ревекка Самойловна, почувствовав слабину дочери. — И не смей мне приказывать. Рая сказала, что кастрюли там очень дорогие.
Ирина Евгеньевна удивленно посмотрела на мать и дочь. Махнула рукой.
— Берите, что хотите. А говорили: с тремя чемоданами…
Маша поспешила поцеловать Ирину Евгеньевну.
— Теперь такой вопрос, я, собственно, за этим и пришла… — Ирина Евгеньевна пыталась взять деловой тон. — У кого что с зубами? Дырочки есть?
Молчание. Кривая улыбка Михал Михалыча.
— Неужели все в порядке? Я разбираю инструменты. Саша? Я же вас, кажется, не смотрела?
— Нет, я боюсь, — сказал Саша.
— Саша, не надо! — сказал Михал Михалыч.
— Ты не знаешь, какая у меня рука, пошли, пошли… — Ирина Евгеньевна подтолкнула его к комнате.
— Я бы не рисковала, — сказала Маша.
— Все занимаются своими делами! — скомандовала Ирина Евгеньевна и повела Сашу в свой кабинет.
Посередине полупустой комнаты стояли зубоврачебное кресло и столик с инструментами.
— Вообще–то у меня с зубами все в порядке, — сказал Саша, усаживаясь на холодное дерматиновое сидение.
— Это мы посмотрим. Откроем ротик… Что у нас там? — сказала Ирина Евгеньевна профессиональным тоном, трогая Сашины зубы металлическим крючком. Совсем близко он видел ее красивое, рано постаревшее лицо.
— Дырочка есть, — сказала она. — Сейчас мы ее закроем.
— Может, не стоит? — сказал Саша.
— Знаете, возможно, это последняя пломба в моей жизни, — сказала Ирина Евгеньевна. — Сделайте мне это удовольствие.
— Я готов, — сказал Саша.
— Спасибо.
Ирина Евгеньевна засмеялась и взялась за бур.
— Ты еще жив? — в дверь заглянула Маша.
— Жив, жив, закрой дверь… — отмахнулась мать.
Маша подмигнула и исчезла.
— Саша, я хотела сказать вам одну вещь, это, конечно, слабое утешение… — работая буром, говорила Ирина Евгеньевна. — Вы все время такой подавленный… — Она выключила машину. — Поверьте моему опыту, не все в жизни состоит из любви.
Саша с открытым ртом смотрел на нее. Она продолжила сверлить зуб.
— Будут другие женщины. Вы будете вспоминать Машу как первую романтическую любовь, которой не суждено было превратиться в реальность… Вы никогда не узнаете с Машей пеленок, быта, скандалов. Все это будет с другой женщиной. И было бы с Машей, если бы… — Саша вскрикнул от боли. — Не надо так переживать. У вас будет целая жизнь, и у нее будет целая жизнь потом… Подумайте, вы же не будете ее любить вечно?
